Сердце тьмы

Глава 1: Мёртвый докер

Дождь стучал по крышам доков монотонным метрономом, словно отсчитывая последние секунды чьей-то жизни. Рафаэль прижал ладонь к виску, пытаясь заглушить пульсирующую боль, которая преследовала его с самого утра. Ветер с залива нес запах ржавого железа и гниющих водорослей, но сейчас к ним примешалось что-то новое — сладковато-приторное, заставляющее желудок сжиматься от тревоги. Он шел вдоль причала №13, где тени от ящиков с грузом складывались в узоры, напоминающие сплетение змей.

Тело лежало между двумя контейнерами с потускневшими номерами. Мужчина в робе докера, лицо запрокинутое к небу, руки скрючены в неестественном жесте, будто он пытался заслониться от чего-то в последний момент. Но больше всего Рафаэля поразили глаза — точнее, то, что от них осталось. Веки обуглены, словно кто-то прижал к лицу раскаленную монету, а на месте зрачков зияли идеально круглые отверстия. Он наклонился ближе, и холодный пот стекал за воротник рубашки, когда заметил узор. На обнаженной груди покойного, прямо над сердцем, кто-то вырезал три спирали, переплетенные в треугольник. Края раны были обожжены, но крови — ни капли.

Рафаэль потянулся к рации на поясе, когда удар боли пронзил череп. Зрение поплыло, и вдруг запах моря сменился запахом старого камня и ладана. Перед ним возникли своды — циклопические, нерукотворные, будто выросшие из самой земли. Гулкое эхо донесло отдаленные голоса, напевавшие на непонятном языке. Он увидел себя стоящим перед алтарем, где на каменной плите лежал…

Видение исчезло так же внезапно, как появилось. Рафаэль очнулся, прислонившись к мокрому контейнеру. Его пальцы судорожно сжимали кулон-печать отца — круглый диск с арабской вязью по краям, который он всегда носил под одеждой. Теперь металл был горячим, почти обжигающим. Завывание сирены заставило его вздрогнуть. По променаду бежали двое в форме охраны порта, их фонари выхватывали из темноты клубящийся туман.

—Эй, ты! Что здесь делаешь? — голос старшего охранника дрожал, выдавая попытку казаться строгим.

Рафаэль поднял руки, медленно разворачиваясь. Младший охранник, паренек лет восемнадцати, уже навел на него дрожащий ствол.

—Не стреляйте, я сотрудник службы безопасности Торговой лиги. — Он осторожно достал удостоверение, следя, чтобы движение не было резким. — Обнаружил тело минут пять назад.

Старший приблизился, свет фонаря упал на лицо покойного.

—Господи Иисусе… Это же Винсент из дневной смены. — Он перекрестился, содрогаясь. — Третье за месяц. Проклятые наркоторговцы…

—Наркоторговцы не выжигают глаза, — пробормотал Рафаэль, разглядывая узор на груди. Спирали казались знакомыми, будто он видел их давно, в другом месте, другом времени.

—Что? — старший нахмурился.

—Ничего. Вызовите полицию и никого не подпускайте. Я… — Новый приступ мигрени сковал виски стальными тисками. — Мне нужно проверить периметр.

Он отошел, притворяясь, что осматривает доки, пока не скрылся за углом склада. Рука сама потянулась к кулону. Отец дал его в день совершеннолетия, сказав, что это «ключ от дверей, которые лучше не открывать». Тогда это казалось метафорой. Теперь же, глядя на отблески луны в лужах, превращавшихся в ртутные зеркала, Рафаэль вспомнил, как три недели назад на том же причале нашли первого мертвеца. У того тоже были выжжены глаза, но узор отличался — одна спираль, а не три.

Где-то в темноте хрустнул гравий. Он замер, почувствовав, как волосы на затылке приподнялись. Шаги. Множество шагов, слишком легких для человека. Шуршание, словно кто-то волочит по бетону цепь из перьев. Рафаэль медленно обернулся.

Туман над водой сгустился, приняв очертания чего-то массивного. На уровне его груди мерцали два бледно-зеленых огонька — как глаза кошки, но крупнее. В десять раз крупнее. Он отступил, нащупывая за спиной холодную металлическую дверь склада. Огни приближались, а вместе с ними — запах гнили и медных монет.

—Кто здесь? — его голос звучал чужим, прерывистым.

В ответ раздался скрежет, будто кто-то провел когтями по стеклу. Огни дернулись вверх, и Рафаэль понял, что это не глаза. Это было что-то на лбу существа, а настоящие глаза… Он не успел увидеть.

Дверь склада с грохотом распахнулась, и чья-то рука в черной перчатке резко дернула его внутрь. Темнота поглотила его, прежде чем он успел закричать. Последнее, что он услышал — шипение, напоминающее смех, и шепот на непонятном языке, где слишком много согласных.

Когда сознание вернулось, он лежал на бетонном полу среди ящиков с маркировкой «Хрупкое. Осторожно». В единственном фонаре, валявшемся рядом, треснуло стекло. Рафаэль приподнялся, ощущая вкус крови на губах. На запястье горела свежая царапина — два параллельных следа, будто от когтей. Но когда он присмотрелся, то понял, что это не царапины. Это был шрам. Белый, выпуклый, идеально ровный, как будто заживший много лет назад.

Где-то наверху завыла сирена полицейских машин. Рафаэль встал, замечая, что кулон снова холодный. Он вышел на улицу, где уже мигали синие огни. Тело Винсента накрыли брезентом, но ветер приподнимал край покрывала, обнажая руку с почерневшими ногтями. Один из полицейских, молодой лейтенант с лицом, изборожденным шрамами от акне, преградил ему путь.

—Вам нужно дать показания.

—Позже, — буркнул Рафаэль, отстраняясь.

Он шел прочь от доков, не обращая внимания на оклики. В кармане жгло найденный перед обмороком предмет — кусок пергамента, выпавший, кажется, из руки мертвеца. На нем был изображен тот же треугольник из спиралей, но теперь, при свете уличных фонарей, Рафаэль разглядел детали. Каждая спираль состояла из крошечных символов — полустертых рун, переплетавшихся как ДНК.

Дома, запершись на все замки, он налил виски дрожащими руками. Телевизор бормотал что-то о серийном убийце, но звук казался доносящимся из-под воды. Рафаэль развернул пергамент на кухонном столе. При свете лампы узоры начали двигаться. Медленно, почти незаметно, спирали вращались, а руны перетекали с места на место, складываясь в новые комбинации. Он потянулся к бокалу, и в этот момент лампа погасла.

В темноте пергамент засветился тусклым зеленоватым светом. Рафаэль замер, наблюдая, как символы всплывают в воздухе, образуя трехмерную проекцию. Три спирали превратились в вращающиеся галактики, между ними замерцали точки — как звезды, но расположенные в знакомых созвездиях. Внезапно проекция дернулась, и он увидел себя — маленького, лет семи, бегущего по коридору с каменными стенами. Отец кричал что-то сзади, но звук искажался, будто проходя через толщу воды.

Выстрел за окном — вероятно, мусорный бак упал — вернул его в реальность. Проекция исчезла. Рафаэль включил свет и тут же пожалел об этом. На стене за столом, там, где только что была проекция, четко виднелся обожженный след — те же три спирали, что и на теле докера.

Он схватил пергамент, собираясь смять его, но остановился. С обратной стороны, там, где раньше была чистая поверхность, теперь проступали строки на непонятном языке. Рафаэль провел пальцем по буквам, и кожа заныла, будто от легкого ожога.

—Что за чертовщина… — прошептал он, замечая, что его отражение в окне не шевелит губами.

Отражение улыбнулось.

Рафаэль резко дернул штору. За окном, в темноте ночного города, на мгновение мелькнули те же зеленые огни, что и на доках.