Не трогай запястья

Шаги.

Чимин, сидя на диване и глядя на кофейный столик, думает о том, не забыл ли он что-то. Чипсы высыпаны в чашку, кока-кола разлита по стаканам, фильм записан на флеш-карту, которая воткнута в телевизор. Всё вроде в порядке, но в то же время чего-то не хватает. Нервно отрывая катышки на домашней футболке, Пак сидит и смотрит на телефон, который спокойно себе лежит около чашки. Борясь с мыслями ещё некоторое время, Чимин решительно отрывает спину от дивана и тянется, берёт его в руки и быстро отыскивает нужный чат.

Ты скоро?

Попутно отправляя сообщение, Пак смотрит на циферблат в правом верхнем углу экрана. Без пяти минут семь. Он правда не хочет показаться навязчивым, но ждать становится всё сложнее. Они находятся в одном здании, но ощущение, будто на разных континентах. Юнги в студии. Он с Суран. И они с Чимином вроде как не обсуждали это, не успели ещё. Да и должны вообще? Всё ведь до сих пор неясно, потому что не было обговорено. Чимину отчего-то тревожно, а тревожные мысли создают несущественным вещам большие тени.

Спускаюсь

Сообщение приходит в незакрытый чат спустя минуту, заставляя сердце Пака непроизвольно сделать кульбит. Он ёрзает, поудобнее устраиваясь на диване, но, конечно, ничего не выходит. Ещё через пару минут он слышит, как дверь в прихожей открывается и закрывается. Шуршит одежда и затем следуют шлепки по полу.

— Что ты хо…

Юнги заходит в зал и, завидев Чимина, что по виду преданно ждёт его, замолкает. Затем смотрит на кофейный столик, потом на телевизор, и всё ещё не может договорить то, что хотел.

— Наконец-то, — произносит Пак, высунув голову из-за спинки дивана и улыбаясь так, что глаз почти не видно.

— Это что? — Юнги в недоумении хмурит брови и стягивает рубашку, которая надета поверх футболки, кладёт её на подлокотник ближайшего кресла.

— Ты единственный, кто не смотрел ни одного фильма «Марвел», — начинает Пак, тщательно подбирая фразы у себя в голове. — Поэтому я решил, что тебя пора в это посвятить. Ты себе даже не представляешь, сколько упускаешь. Тут целая хронология из десятков фильмов, поэтому я погуглил, чтобы освежить память и начать с нужного фильма. Вообще, тебе должно быть стыдно, потому что ты не знаешь, кто такой Тони Старк и Тор, так что…

— Чимин-ши, — устало выдохнул Юнги, страдальчески запрокидывая назад голову. — Я, на самом деле, немного уста…

— Ну уж нет, — восклицает младший, вставая коленями на диван и потянувшись к локтю Юнги через спинку дивана. — Ты сядешь и будешь смотреть, потому что я, чёрт возьми, ждал тебя.

Пак цепляется рукой за локоть Юнги, чуть ли не переваливаясь через спинку и не падая. Тянет его на себя, махая головой на место рядом с собой.

— Ладно, выхода у меня, как я понял, нет, — мученески выдыхает Мин, на удивление для самого себя очень быстро сдаваясь. — Старое доброе «пошёл нахер» не сработает?

— Даже не пытайся, — с раздражением бурчит младший, разгребая подушки по углам дивана. — Я решил начать с «Железного человека». После того, как мы закончим, ты ещё спасибо мне скажешь.

— Верю, — тихо отвечает Юнги, едва удерживая улыбку и присаживаясь на другой конец дивана.

Он бы сел ближе. Он бы сел гораздо ближе, если бы не волнение, которое распространялось по телу вместе с кровью. Юнги трудно не волноваться, потому что если он старается не волноваться, значит точно есть причины волноваться. Чимин тем временем встаёт с дивана, берёт пульт и нажимает на проигрывание. На экране появляются красные картинки из комиксов, которые быстро перелистываются. Юнги пытается уловить хоть одну, пока Пак плюхается рядом с ним.

Да, попытка не волноваться, сев подальше, с грохотом провалилась.

— Старая заставка, сейчас она другая. Но я больше люблю эту, в ней больше ностальгической атмосферы, — заключает Пак, потянувшись к чашке с чипсами. — Я смотрел «Железного человека» ещё в школе, но готов пересматривать до конца жизни.

Чимин устраивается поудобнее, складывая ноги в позе лотоса, а чашку с чипсами поставив между ними. Юнги слушает, он правда слушает, потому что так и хотел. Он готов слушать всё, что говорит ему Чимин. Бесконечно. Но слушать — это ещё не значит понимать. Из комиксов образуются объёмные буквы, отдаляясь и создавая надпись «MARVEL».

— Если тебе что-то непонятно, то спрашивай, — улыбается Чимин, глядя на старшего вполоборота, и Юнги вдруг резко осознаёт и понимает, почему старшие называют Пака «одуванчиком». Не прошло и нескольких лет.

— Э-эм, — Мин на несколько секунд задумывается. — Что вообще значит «Марвел»? Это компания, как «Коламбия пикчерз» или что-то типа того?

— Неа, — качает Чимин головой, пережёвывая и издавая слишком громкий хруст. — Это вымышленная вселенная, где происходит большинство комиксных историй. Вот «Марвел Комикс» — компания, которая издаёт эти самые комиксы.

— Хорошо, я понял, — кивнул Юнги головой, хотя на самом деле ничего не понял.

Так проходит пятнадцать минут. Затем ещё пять. И они действительно смотрят фильм. Юнги через каждые полторы минуты незаметно смотрит на профиль младшего, который действительно (кто бы мог подумать) увлечён фильмом и сюжетом, несмотря на комментарий о том, что он смотрел первую часть не меньше десяти раз точно. Мин правда не понимает, как можно столько раз смотреть один и тот же фильм, при этом с таким интересом.

Понимание приходит к нему ещё через несколько минут, когда Чимин протягивает чашку с чипсами. Юнги смотрит на его пальцы, испачканные в крошках и соли. Юнги понимает, что каждый раз, когда он смотрит на руки или лицо Чимина, то испытывает такое же обожание, с каким младший уставился в экран, отпуская комментарии, которые Мин слушает, но не понимает, лишь кивая в ответ. Он с каждым разом видит Чимина по-новому и замечает то, чего раньше не замечал. Это намного увлекательнее, чем какие-то там фильмы. Намного важнее, чем сюжетная линия и хронология. В разы значимее, чем судьба всех героев вместе взятых.

— Боже, как же он круто выглядит, — ликует младший, оставляя чашку с чипсами на столик и облизывая пальцы от соли.

Кадык на шее Юнги дёргается, когда он косится на Пака и замечает это действо, сглатывая слюну, которая выделилась неожиданно большим количеством. Боже, что за жаровня. Пекло. Чёртов Ад, а Чимин тот самый Люцифер. Юнги готов податься вперёд и поочерёдно облизать каждый чиминов палец.

Блять.

— Вообще, вселенная по-другому называется. «Земля 616», а не «Марвел», но все привыкли к «Марвел». Я так понял, что 616 — это номер измерения, в котором происходят все события. То есть есть множество параллельных миров, но Земля 616 это...

— Поцелуй меня, — непрерывно глядя на младшего, хрипло выдал Юнги, вовсе не осознавая, что произнёс это вслух.

Чимин вздрагивает и задевает рукой чашку, стоящую на краю стола. Она летит на пол, ударяется, чипсы рассыпаются по всей поверхности. Кажется, Пак даже несколько секунд не дышит. Медленно поворачивается, глядя на Юнги нечитаемым взглядом. Старший правда пытается прочесть, но не может. Ничего не может. Он бессилен.

Одновременно подавшись навстречу, они позволяют губам встретиться. Чимин целует, прикрывая блаженно глаза, Юнги мгновенно млеет, распаляется и тает. Чиминовы ладони мягко давят на грудь, младший позволяет себе нависнуть сверху, а Юнги раздвигает ноги, тоже позволяя. Не Чимину — себе. Всё происходит так быстро, что Мин не может прочувствовать до конца ситуацию. Ведь всё, что сейчас есть — это губы Чимина, целующие плавно и аккуратно. Каждое мгновенье комкается, сужается и листается в голове Юнги так же, как страницы комикса на заставке фильма.

Чёрт, фильм.

— Подожди, — рвано шепчет Юнги, когда младший покрывает мокрыми поцелуями скулу. — Как же фильм? Мы должны…

— Можешь не волноваться, — шепчет светловолосый прямо в ухо, слегка задевая его губами, отчего минову кожу простреливает миллиардами мурашек. — Всё выходит из-под контроля самым лучшим образом.

Юнги рассыпается на мелкие песчинки. Конечно, он знал, что однажды ему встретится человек, который будет целовать его так, что он не сможет дышать, но это нисколько не будет пугать, потому что кислород — это ерунда. Только эмоции придают смысл. И значимость. Эмоций так вообще целый спектр, как цветов в палитре профессионального художника. Перебирая губы старшего, Чимин шумно дышит носом и пробирается ладонью под футболку. Ощущая тёплое касание, Юнги вдруг вспоминает про пальцы. На ощупь он находит вторую руку Чимина и хватает её, приближая к лицу. Пак на секунду замирает с неким недоумением, а потом распахивает глаза, когда Мин размыкает губы и облизывает два чиминовых пальца.

Солёные. Действительно солёные. Юнги языком даже ощущает кристаллики соли на коже.

— Чёрт, — шепчет Пак, опуская глаза и краснея ещё сильнее. — Я, кажется, только что спустил…

— Заткнись, — лицо Юнги заливается ещё более густой краской, и он поскорее тянется к пухлым губам, чтобы урвать себе очередной поцелуй и поскорее избавиться от этого липкого стыда.

Юнги чувствует скользкий язык, что жадно проскальзывает в его рот, и он шумно выдыхает застоявшийся в лёгких воздух через нос. Он думает о том, как много потерял. Сколько эмоций он упустил за эти месяцы по собственной глупости, ведь жизнь слишком коротка. Ему следует быть тем, кто он есть. Чувствовать то, что он чувствует. И целовать того, кого хочет целовать. Несмотря на скудный опыт в отношениях, в школе Юнги целовался с девушками по сотне разных причин: они были милыми; ему было скучно; они ничего не имели против; он был слегка пьян; это казалось забавным; они выглядели такими одинокими; на некоторое время это избавляло его от всех страхов — даже если бы он сейчас очень сильно постарался, то всё равно не вспомнил бы, сколько поцелуев подарил. Этот случай не был одним из. То, что происходит сейчас, для Мина будто точка невозврата к прошлому. Юнги не сможет больше ни с кем целоваться, не сравнивая это с тем, как целуется с Чимином.

Он пропал. Это теперь официально подтверждено.

Утопая в ощущениях, Юнги тянется к футболке Чимина и тянет её вверх, стягивая через голову. Проводит ладонями по распалённой горячей коже, исследуя сперва живот, затем рёбра и тазобедренные косточки, пока младший вылизывает и целует вытянутую шею. Рельеф его кожи просто бесподобен. Перекатывающиеся мышцы и молочно-кофейная кожа. Между губ то и дело проскальзывает выдох, граничащий со стоном. Юнги не боится этих звуков.

Больше нет.

Он жадно проводит ладонями по спине, полосует её короткими ногтями и впивается в выпирающие лопатки, когда Чимин подаётся бёдрами вперёд и трётся выпирающей ширинкой прямо о пах Мина, где член уже больно упирается в жёсткую ткань джинсов. Внизу живота сдавливает спазмом от переизбытка возбуждённого напряжения. Огромное количество эндорфинов переполняют лёгкие Юнги, не позволяя нормально дышать. Он теряется в пространстве, всё становится жарче, горячее, слаще и пытливее в разы, когда Чимин просовывает между телами руку и пытается расстегнуть ширинку Юнги.

Грохот на заднем плане приводит в чувства мгновенно.

— Блять, — выдаёт Мин, не в силах даже шевельнуться.

Мозг старшего сперва заполняет леденящая паника, потом сверху придавливается страхом, а вишенкой на торте служит ступор. По спине идёт холодная волна дрожи. У Чимина широко распахнутые глаза и бьётся таких же размеров паника в них. Несколько секунд они не шевелятся, в надежде, что этот звук им показался. Но нет. Не показался. И холод, что скользит из прихожей, облепляя кожу, явственное подтверждение, что кто-то пришёл.

Когда Юнги, перебарывая панику и придумывая, как же оправдываться перед Сокджином за подобный пиздец, поднимает голову, то понимает, откуда грохот. Это Чонгук уронил сумки, что держал в руках. Младший стоит, широко распахнув глаза и приоткрыв рот.

— Ну чего ты копаешься, тяжело же, — верещит Тэхён, двигаясь спиной и затаскивая следом за собой большой чемодан.

Он случайно толкается в спину макнэ своей, но тот так и стоит, лишь слегка качнувшись и пялясь во все глаза на двух полуголых, растрёпанных и покрасневших парней. Когда Тэхён устало выдыхает и разворачивается, попутно вытирая лоб ладонью, то так же замирает, но с более терпимым выражением лица. Ещё половину минуты в зале висит удушающая тишина, никто не двигается. Тэхён толкает Чонгука в плечо:

— Ха! С тебя пятнадцать тысяч вон.

***

— Почему ты ничего мне не рассказывал? — Тэхён шлёпает возмущённо ладонью по столу, восклицая непозволительно громко и с обидой глядя на растерянного Пака.

— А он должен был? — Юнги бурчит, опираясь локтями на стол и закрывая пылающее лицо обеими ладонями. Он, на самом деле, ощущает себя так, будто попал на страницы какой-то книги с типично-сопливым сюжетом, где родители главную героиню застали за чем-то непристойным, а теперь отчитывают. Он покраснел настолько, что на щеках можно поджаривать кусочки бекона.

— Конечно, — говорит Тэхён так, будто это самая очевидная вещь на свете, а Юнги — идиот, потому что не понимает даже наполовину.

— Ты поспорил с Чонгуком о наших отношениях, тебе не кажется это отвратительным? В смысле, ты рассказал ему без ведома Чимина, это подло. Друзья так не поступают, — продолжает говорить Мин через ладони, потому что он не собирается ближайшие двадцать четыре часа отрывать их от лица. Слишком стыдно.

— Это сейчас ты мне говоришь о подлостях, хён? Чимин-и, ты слышал? — Ким щурится, сидя за столом напротив и складывая руки на груди, мимолётно с натянутой улыбкой глядя на Чимина, что сидит рядом с каменным выражением лица и просто молчит. — А знаешь, как ещё не поступают друзья, м? Тебе рассказать? Даже не знаю, с чего начать, — он театрально метнул глазами в потолок, подперев кулаком подбородок, и наигранно задумался. — Ну, например, не посылают нахер просто так. А ещё не оскорбляют, не угрожают ударить, не делают больно, не заставляют плакать…

— Ты ничего не знаешь, — шепчет Юнги себе под нос, опуская голову. Эмоции вдруг пробивают так усердно выстроенную дамбу, и Мин просто боится добавить в конце предложения «о нас», потому что Чимин может встрять и спросить: о каких таких «нас» ты говоришь?

— Точно так же, как и ты, Юнги-хён, — строгим голосом поясняет младший. Юнги впервые

видит Кима настолько серьёзным и раздражённым. — Потому что это не ты всё время был рядом, когда Чимин не мог дышать из-за боли, что преследовала его и днём и ночью. Потому что это не ты находился в его комнате сутками напролёт, пытаясь отвлечь от плохих мыслей, потому что стоило оставить его одного — он начинал плакать. Потому что это не ты давал ему поддержку и опору. Потому что всё время это был я, был Хосок-хён, был Джун-хён, кто угодно, но не ты. Поэтому ты не имеешь права называть мой поступок подлым, а я имею право рассказать об этом Чонгуку, потому что Чимин доверил мне этот секрет так же, как я доверяю ему все свои.

— Замолчи, — шипит Юнги, размыкая ладони и глядя на младшего свирепым взглядом. Теперь его лицо горит не от стыда, а от злости. Злости на такую неприкрытую правду, которую он, как бы не пытался, но не может исправить. — Ты ничего, блять, не знаешь, Тэхён-а. Просто нихера.

— Может, ты и прав, — кивает парень, смерив Юнги снисходительным взглядом, но этот взгляд лишь секундный. — Может, я и не осведомлён о некоторых вещах, но того, что я всё же знаю, достаточно, чтобы назвать тебя мудацким кретином, который…

— Хватит, — обрывает Чимин, накрывая глаза ладонями и устало протирая их пальцами. — Хватит, я больше не хочу слушать эти распри. Юнги-хён, думаю, Чонгуку нужна помощь с сумками. Ты не оставишь нас?

Мин молча переводит разозлённый взгляд на Чимина, и можно заметить, как он смягчается, становится спокойнее, будто злость мгновенно опадает, как маска.

— Хорошо, — слегка кивает старший, приподнимаясь.

Тэхён с раздражением и открытой неприязнью наблюдает за тем, как Юнги слегка наклоняется, глядя с прищуром в тэхёновы глаза, и оставляет мимолётный поцелуй на губах вздрогнувшего от неожиданности Чимина. Тот явно ещё не привык к такому раскладу, да и вряд ли сможет когда-то, потому что столь ужасно странного в их группе ещё не происходило. Ещё через несколько секунд Юнги покидает кухню, оставляя младших наедине в глухой тишине.

— Чимин-а, серьёзно? — Тэхён взрывается мгновенно. — Какого вообще происходит?

— Не переборщил ли ты со своей речью? — Пак складывает руки на груди, забавно краснея.

— Да не, — парень машет рукой, прыская и слегка закатывая глаза. — Юнги-хён тот ещё козлина, думаешь, я забыл обо всём том дерьме, что он тебе сделал? А вот ты, кажется, да.

— Слишком много всего произошло, — от резко настигнувшей неловкости Чимин опустил глаза и потёр шею. — Всё очень резко поменялось, я сам ещё не до конца разобрался, как и в какую сторону…

— Да ладно? Правда? Я будто не заметил, — с хитростью сощурился друг. — Думаю, в какую сторону всё изменилось мне уже объяснили широко раздвинутые ноги угрюмого хёна, которого ты почти разложил на нашем чёртовом диване. Интересно, в какой позе мы бы вас застали, если бы такси задержалось ещё на десять минут…

— Тэхё-ё-ён, — верещит смущённо Пак, закрыв лицо ладонями и уподобившись Юнги. — Пожалуйста, не говори таких вещей.

— Да что? — возмущается парень. — Это совершенно естественно, и я в какой-то степени рад за тебя, но мне нужны подробности. Я разберу вещи и через полчаса жду тебя у себя.

— Но…

— Не-не-не, — Ким приподнимается, стаскивая с себя куртку, которую не успел снять из-за возникнувших обстоятельств, и махая отрицательно головой. — Ты даже не потрудился мне написать об этом.

Тэхён быстро умчался в свою комнату, не дав Паку даже слово вставить, а тот, в свою очередь, плюхнулся лицом в сложенные на столе руки, вымученно простонав что-то нечленораздельное.

***

— Тебе нужна помощь? — Юнги вошёл в приоткрытую дверь комнаты макнэ, произнеся эти слова без каких-либо эмоций.

— А? — Чонгук сначала не понял, натягивая на тело белую футболку и озираясь в сторону двери. — Да не, не нужна.

— Ладно, — поджимая неловко губу, произносит Юнги и кусает щёку изнутри. — Точно?

— Точно, хён, — усмехается Чон, выгребая вещи из чёрного рюкзака с эмблемой какой-то баскетбольной команды. — Если хочешь поговорить, то не стой в дверях.

— Да, наверное, — качнул старший головой, ещё некоторое время топчась у двери, затем, осторожно обходя сумки с вещами, присел на краю чонгуковой кровати. — Только не совсем уверен, с чего начать. Кажется, это самый неловкий разговор в моей жизни.

— Я не собираюсь кому-то рассказывать или что-то типа того, — пояснил Чонгук, разбирая провода от зарядок, которые прежде вывалил из рюкзака на кровать. — Шок, который я испытал после того, как Тэхён-хён рассказал мне об этом, уже прошёл. И если расценивать ситуацию с моей точки зрения, то ты вёл себя с Чимин-хёном не очень хорошо.

— Вот только не надо. Ещё ты мне не читал тут лекции, без сопливых разберусь, — возмущённо бурчит Юнги.

Он чувствует себя полным, беспросветным уродом, потому что даже Чонгук, у которого «до сих пор молоко на губах не высохло», мыслит гораздо рациональнее и правильнее с точки зрения элементарной порядочности. От этого становится настолько хреново, что хочется ближайшие несколько дней головой об стену биться.

— Одна из твоих проблем, хён. Ты думаешь, что все пытаются быть умнее, чему-то тебя научить и дать совет, тем самым утерев нос, но это не так. Я говорю это не потому, что хочу показаться «умным ребёнком», — качает головой макнэ, на некоторое время отвлекаясь от своего дела и глядя в глаза Юнги. — Я просто говорю так, как думаю. Даже из того, что я знаю, можно сделать такие выводы. Проблема не в окружающих, а в тебе и в том, как ты поступал.

— Всё сложно, Чонгук-а, — качает Мин головой, слегка нахмуриваясь и не веря в то, что он говорит на эту тему с Чон, мать его, Чонгуком.

— Нет, хён, ничего не сложно. Ты сам напридумывал себе сложности, вместо того, чтобы принять правду, но больше страдал-то от этого не ты, а Чимин-ши, — пожал брюнет плечами, говоря обо всём этом настолько спокойно, что у Юнги кровь в венах слегка подрагивала от странности сей ситуации. — Но, исходя из того, что я видел некоторое время назад на нашем диване — у вас всё наладилось.

— Как ты относишься к этому? — Юнги вдруг непреодолимо сильно захотелось задать этот вопрос.

— К чему именно? — не понял Чонгук.

— М-м, ну… К тому, что ты видел, — отводя глаза, более тихо произносит старший.

— К тебе и Чимин-хёну или к тому, что вы делали? — макнэ снова хмурит брови, возвращаясь к распутыванию проводов.

— И к тому, и к тому, наверное, — Юнги опускает неловко голову, ковыряя свои ногти и борясь со смущением. К этому придётся привыкнуть и воспринимать как должное.

Чонгук задумывается на некоторое время, нахмуриваясь и, видимо, что-то взвешивая в своей голове. Он усмехается над чем-то, но над чем конкретно Юнги остаётся только догадываться. Или лучше не стоит, потому что на самом деле макнэ вспоминает, как грязно выглядит Тэхён, когда оттопыривает задницу в мольбах. Как Тэхён любит чонгуковы пальцы, на самом деле, он просто «течёт» от них, как сам выражается. И любое совокупление начинается с фразы «сначала пальцами, Чонгук-а», даже если он предварительно уже растянут. Каким податливым становится тело старшего, стоит коснуться определённых мест, о которых знает только он — Чонгук. Как Тэхён любит укусы в области позвоночника; он просто мгновенно изливается, стоит посильнее укусить его за нужное место. И если бы Юнги хотя бы наполовину знал о том, что они вытворяют, он бы, наверное, выпрыгнул из окна.

— Нормально, — пожимает Чонгук плечами, снова усмехаясь.

— Серьёзно? — возмущается старший. — Ты несколько минут раздумывал сейчас, только чтобы сказать «нормально»?

— Ага, — легко смеётся Чон, бросая мимолётный взгляд на старшего. — Не важно, кто и что думает, зачем тебе это нужно сейчас? Странно, что после всего Чимин-хён вообще контактирует с тобой. Мне кажется, что тебе нужно ценить его чуточку больше и не относиться слишком легкомысленно. Не каждый бы выдержал такое отношение к себе.

— Я был настолько жесток? — у Мина вдруг просыпается огромное желание излить кому-то душу, и это, вроде как, должен быть кто-то другой, но точно не макнэ. Обстоятельства играют с Юнги злую шутку уже не в первый раз за последние сутки.

— Хён, ты начал встречаться с девушкой, зная, что Чимин-ши что-то испытывает к тебе, даже не попытался разобраться в этом. Ты просто убегал, а бежит только тот, кто виновен, — с убеждением и небольшой долей обвинений в интонации отвечает младший. — Ты, если верить Тэхён-хёну, морозил его пару месяцев. Я видел его в самых удручающих состояниях за эти годы, но такого истощения, которое было у него недавно, не видел ни разу.

Юнги в очередной раз захотелось двинуть себе кулаком в челюсть. Внутри так неприятно зажгло, что хотелось расцарапать грудь, только бы это прекратилось. Чувство вины задрожало где-то под рёбрами, посылая свои вибрации по всему телу. Тайное ощущение собственной вины Мин всегда предусмотрительно прикрывал ненавистью, а сейчас этой ненависти нет, поэтому прикрываться больше нечем. Для Юнги чувство вины всегда было не просто слабостью, это было заблуждением, из-за которого все решения и действия оказывались под сомнением, поэтому он позволял этому проявляться крайне редко. В последнее время Мин всё чаще ставит всё своё существование под сомнение, потому что совершил неверный ход, из-за которого всё полетело в тартарары. И так жутко бесит, что каждый норовит макнуть его в это дерьмо лицом, словно кота, нагадившего в цветок. Но вместе с тем он понимает, что заслужил это.

— Думаешь, это случилось из-за меня? — приподняв брови, Мин теряется в сказанных Чонгуком словах, не сразу перерабатывая поступившую в мозг информацию.

— А из-за кого же ещё, Юнги-хён? — с разочарованием брюнет качает головой. — Даже я это заметил. Многие называют тебя гением, но ты иногда так тормозишь, правда. Ну, на самом деле, наверное, это было из-за твоего отрицания и отказа воспринимать ситуацию как таковой…

— Ты чего это таким умным заделался? — Юнги тянется и ударяет парня кулаком в плечо.

— Некоторые люди взрослеют, хён, — строго произносит макнэ. — Может, и тебе стоит попробовать?