Кто я для тебя?

Глава 3. Наш Тарошвар. Часть 1

— Что-о-о-о?!

Если бы Фиренз не сидела в кресле, то наверняка упала бы на месте.

— Фиренз, милая, у тебя такое лицо, словно я предложил тебе пробежаться голышом по всему замку. — Ее отец, великий князь Андраши, расположившийся за столом напротив, весело хохотнул.

— Знаете, батюшка, такое предложение удивило бы меня не в пример меньше того, что вы сказали сейчас. — Фиренз покачала головой, и не думая поддерживать веселый тон отца.

Вопрос был поднят слишком серьезный, обычные шуточки отца показались ей совершенно неуместными.

— Отдать Манзейскому Ордену Тарошвар — это слишком, батюшка!

— Почему же сразу отдать? — отец выгнул бровь. — Я просто хочу попросить помощи рыцарей в борьбе с кочевниками. Они станут такими же моими вассалами, как и обычные вельможи.

— Только вот привилегий вы им даете больше, чем обычным вельможам. — Фиренз красноречиво кивнула на набросок письма Великому Магистру Ордена, который лежал на столе отца.

— А что поделать? Надо же их как-то привлечь к нам. Все-таки их ждет полная опасностей жизнь в полудиких землях, которые постоянно подвергаются набегам…

— Мы вполне можем обойтись своими силами без всяких рыцарей, — проворчала Фиренз.

— Ох, Фиренз, а то ты сама не видишь, как мы обходимся своими силами! — Отец закатил глаза. — Вельможи не хотят переселяться из богатых внутренних областей на границу, я едва ли не силой загоняю их туда. Но даже тогда они все делают спустя рукава, толком не обживают и не защищают территории, лишь ноют, чтобы я призвал их обратно ко двору!

Тут Фиренз крыть было нечем — проблема защиты Тарошвара действительно стояла очень остро, но, даже несмотря на щедрые посулы, бароны не хотели селиться в тех диких краях и сражаться с дикими кочевыми племенами, регулярно совершавшими набеги из Великой степи.

— С другой стороны мы имеем сильный военный орден, который как раз и был создан для борьбы с язычниками, — продолжал отец. — Я много общался с их Великим Магистром, Германом Гатцфельдом, он показался мне весьма разумным человеком, благородным и честным рыцарем. И у него есть рекомендации многих влиятельных особ. Например, графа Германа Тюрингского, не говоря уж о самом Папе! К тому же рыцари замечательно проявили себя в подавлении недавнего мятежа, во многом я обратился к ним именно для того, чтобы оценить их силы… Да и ты сама весьма лестно отзывалась о способностях сына Германа, Готфрида. Как раз и будешь поддерживать с ним связь, ведь Тарошвар — твоя ответственность…

— Хм, одно дело сражаться с Готфридом бок о бок в паре битв, и совсем другое — поселить на своей земле. — Фиренз криво усмехнулась. — Все-таки он тот еще тип…

— Мне казалось, вы с ним поладили…

«Поладить поладили, вот только перед этим едва не набили друг другу морду».

После подавления мятежа Фиренз часто ловила себя на мыслях о Готфриде. Причем воспоминания пробуждали в ней весьма странные чувства. Волнение, непонятный трепет. И даже что-то похожее на страх, но почему то страх приятный… Но не могла же она сказать обо всем этом своему отцу?

Сейчас Фиренз, сама того не осознавая, нуждалась в советах матери, но та рано умерла, и в итоге ее дочь, выросшая в мужском окружении, отлично владела мечом, но ничего не понимала в нежных сердечных чувствах.

Отец вдруг пытливо взглянул на нее, и Фиренз на мгновение испугалась, что он вполне может каким-то образом догадаться о смятении, царящем в ее душе.

— Фиренз, если ты категорически против, я, конечно же, не буду настаивать, — мягко произнес он. — Но все же подумай над моей идеей…

— Хорошо, я подумаю, батюшка…

***

Готфрид чеканным шагом вошел в кабинет своего отца, заранее готовясь к серьезному разговору. У сурового Германа Гатцфельда не было привычки вызывать сына к себе только для того, чтобы выпить и поболтать за жизнь. А раз уж он оторвал Готфрида от тренировки новобранцев, наверняка случилось что-то из ряда вон выходящее. И как только Готфрид переступил порог, то понял, что его ожидания оправдались: на аскетичном лице отца, который, по мнению Готфрида, даже слова «веселье» не знал, сияла счастливая улыбка.

— Герман, старик, ты в порядке? — с искренним беспокойством спросил Готфрид.

Он всегда обращался к отцу без всяких титулов, а парочке его ближайших своетников даже придумал смачные прозвища. Отец обычно очень неодобрительно относился к такому и всегда не упускал случая напомнить Готфриду о манерах, но сейчас он даже не поморщился.

— Читай! — Он, все также лучезарно улыбаясь, сунул Готфриду в руки какое-то письмо.

Готфрид пробежал глазами по строчкам, и его брови поползли вверх.

— Унгарский великий князь отдает нам свои земли? Да еще и на таких выгодных условиях? Чер… то есть, клянусь смертью святого Олафа, это же неслыханная удача!

— Не то слово! — Видимо, не зная как еще выплеснуть свою радость, отец громко хлопнул ладонью по столу. — Мы не только получим в полное владение немалые территории, но и главное сможем выполнять свою миссию — сражаться с язычниками! Защищая границы единобожьего королевства от богомерзких кочевников, мы покроем себя славой и проложим себе путь в Царство Небесное!

Обычно спокойный, как скала, он все больше воодушевлялся и принялся размахивать руками, описывая свои грандиозные планы. Готфрид мгновенно заразился его энтузиазмом.

— Мы закрепимся в Тарошваре, а потом сможем постепенно захватить земли кочевников и обратить их в истинную веру! — горячо воскликнул он.

Вот только сердце его ликовало вовсе не от мыслей о Крестовом походе против язычников. На самом деле Готфрид был рад, что сможет вновь увидеть Фиренз. И не просто увидеть — теперь они будут жить совсем рядом, как союзники, он будет часто встречаться с ней…

«Постойте. Ведь тогда…»

— Старик. — Он грубо прервал очередную страстную тираду отца. — Фиренз Каройи… Она ведь женщина… Мне придется с ней плотно общаться… Разве этим я не нарушу наши обеты?

— Не переживай, — отмахнулся отец, будущие перспективы явно занимали его гораздо больше обетов и клятв. — Наоборот, это даже хорошо. Правила Ордена запрещают блуд, но не законный брак. Так что если вы поладите…

У него загорелись глаза, а Готфрид вздрогнул. Поглощенный оттачиванием боевых навыков он мало думал о женщинах и тем более о браке, в который был обязан вступить для продолжения рода Гатцфельдов.

— В любом случае, пока ты не вожделеешь унгарскую княжну, не позволяешь себе никаких недозволенных мыслей, все в порядке, — продолжил отец. — Ты-то уж точно не поддашься никаким женским чарам, я уверен.

— Конечно, не поддамся! — поспешно заявил Готфрид, но тут же стыдливо отвел взгляд.

Потому что на деле он не чувствовал уверенности, которая звучала в его словах. С момента встречи с Фиренз его одолевало смутное беспокойство, а ночами иногда приходили неясные грезы, полные свежей весенней зелени, белой кожи и мягких медно-рыжих локонов. Утром они рассеивались как дым, исчезали под грудой повседневных забот и бесконечных изнурительных тренировок. Но всегда возвращались…

Готфрид плохо понимал, что с ним происходит, но в одном он был уверен точно: он хотел встретиться с Фиренз.

— В общем, отдавай братьям приказ собираться, — объявил отец. — Мы должны прибыть в Унгарию как можно быстрее, еще не хватало, чтобы великий князь Андраши передумал.