Непослушная Омега

Одиночная камера

От лица Блэр

Я едва успела войти в логово стаи, как услышала голос Альфы, вызывающий меня в кабинет. Я внутренне вздохнула. Мне даже не нужно было догадываться о причине. Без сомнения, Бринн опередила меня и пошла прямо к своим родителям, чтобы пожаловаться на то, что я с ней сделала. Я бросила свою сумку у двери и направилась на третий этаж, в кабинет. Я хорошо его знала, так как была там много раз по разным причинам. Я осталась за дверью и постучала, закатив глаза. Это будет интересно. Интересно, что на этот раз она наплела отцу. Или она пустила слезу? Бринн была чертовски хорошей актрисой, надо отдать ей должное. Жаль, что ее родители не могли видеть сквозь ее враньё.

«Войдите», — резко сказал Альфа Джонатон.

Я открыла дверь и уверенно вошла, аккуратно закрыв ее за собой, затем с уважением склонив голову поприветствовала Альфу: «Альфа Джонатон».

Даже я не была настолько глупа, чтобы не уважать лидера стаи. Он мог бы разорвать меня на куски, если бы захотел, и никто бы его не остановил. Я намеренно игнорировала Бринн, которая сидела на стуле с самодовольным видом. Альфа Джонатон сузил глаза, глядя на меня.

Ну вот, подумала я, готовясь. Допрос вот-вот начнется. Он прочистил горло. «Правда ли, что ты оскорбляла Бринн и унижала ее перед всеми в школе?» — спросил он.

Я взглянула на Бринн, которая тут же сделала мрачное выражение лица, в то время как я старалась сохранять самообладание.

«Ну, я бы не сказала, что перед всеми», — осторожно сказала я. «Это было после окончания школы», — добавила я, когда Альфа начал хмуриться на меня. «И я не имела намерения унижать вашу дочь, Альфа Джонатон», — спокойно добавила я.

Что было правдой, пока она не решила меня спровоцировать.

Бринн выпрямилась, когда он бросил на нее взгляд. «Она лжет», — отрицала она. «Она намеренно выделила меня и называла обидными именами, зная, что я не могу ей ответить.»

Он сузил глаза, глядя на меня. «Правда ли, что ты назвала ее распутницей?» — спросил он, нахмурившись.

Ну, я не могла точно отрицать это. Если напрячь память, я была уверена, что называла ее так и хуже. В свою защиту, она действительно спала с кем попало, но я не думала, что указание на это Альфе Джонатону поможет мне. Не говоря уже о том, что ни один отец не хочет слышать такое о своем ребенке. Я была уверена, что бедняга думал, что она все еще девственница. Вот уж он удивится, когда узнает правду. Не поймите меня неправильно, я за то, чтобы женщины выражали свою сексуальность, но я не думаю, что нужно хвастаться и сплетничать о своих достижениях в постели.

Я наклонила голову. «Да, Альфа Джонатон, я действительно так ее назвала», — спокойно призналась я.

Честно говоря, он всё равно ей поверит, а не мне, так что не было смысла это оспаривать. Он выглядел немного ошеломлённым, как будто ожидал, что я буду спорить или отрицать это. «Она сказала, чтоб я сгнила в аду», — резко сказала Бринн, — «и ещё кое-что», — драматично завопила она.

Альфа поднял руку. «Хватит, Бринн», — прорычал он, — «я даю Блэр возможность объясниться».

Я посмотрела ему прямо в глаза. «Она бросила в меня колу, и я разозлилась».

Я отнеслась к этому равнодушно.

Он выглядел ошеломлённым. «Ложь», — закричала Бринн, — «теперь она просто всё выдумывает».

«Верьте во что хотите», — тяжело сказала я, — «мы все знаем, что вы всё равно так и сделаете», — язвительно добавила я.

«Блэр Уильямс, ты должна проявлять должное уважение», — прошипел он, — «или, не дай бог...»

Я прикусила губу, а он выглядел расстроенным. Бринн вскочила на ноги. «Ты не можешь всерьёз думать, что я могла бы так поступить! Ты знаешь, что она скандальная, отец. Она ненавидит меня. Она всем это показывает. Спроси её, ненавидит ли она меня. Держу пари, она не станет это отрицать».

«Ты ненавидишь Бринн?» — серьёзно спросил он, устремив на меня взгляд и нетерпеливо ожидая ответа.

«А есть причина, почему я не должна?» — спросила я с недоумением.

Бринн воскликнула: «Видишь, я же говорила».

Альфа с грохотом ударил руками по столу. «Хватит, Бринн», — рявкнул он, и его дочь побледнела и замолчала, а я старалась не ухмыльнуться. Он смотрел на меня. «Блэр, тебе было предоставлено множество возможностей стать уважаемым членом этой стаи. Тебя кормили, одевали, обеспечивали. Давали работу и зарплату. Тебе даже делали поблажки в тренировках из-за твоего, хм», — он сделал паузу, когда я напряглась, — «медицинского состояния. Большинство стай не так терпимы к слабым членам, как ты, и сделали бы тебя изгоем или убили бы за неспособность защищать стаю. Но на каждом шагу ты бросаешь нам вызов и не уважаешь всё, что тебе дают», — холодно сказал он.

Я слушала молча. Это была лекция, которую я знала слишком хорошо. Я должна была быть благодарна за убогую одежду с чужого плеча, которую мне давали, за объедки, которыми меня кормили и которых едва хватало, чтобы накормить ребёнка, и за роль омеги, которая изматывала меня и заставляла работать с рассвета до заката. Что касается зарплаты? Она шла на еду и одежду, которые мне предоставляли. Ирония. А что касается жизни? Это должно быть правом, а не привилегией.

«Твоё неуважение и откровенное презрение к своей стае не будут терпимы», — прорычал он, пока я стояла молча, — «я думаю, несколько дней в подземелье будут достаточно, чтобы напомнить тебе, насколько ты удачлива по сравнению с другими, менее удачливыми членами других, гораздо более безжалостных стай, которые не получили таких возможностей, как ты. Я ожидаю, что ты извинишься перед Бринн, когда тебя выпустят», — добавил он с усмешкой.

Ага, конечно, только через мой труп, молча подумала я. Эта стерва скорее в гробу перевернется, прежде чем я извинюсь перед ней. Он поднял бровь, а Бринн хихикнула, и он бросил на нее убийственный взгляд, заставив замолчать.

Я увидела, как его глаза затуманились, и поняла, что он мысленно связывается с воинами, чтобы они пришли за мной. «Бринн, ты можешь идти», — сказал он, когда она разочарованно застонала, — «Ты видела, как ее наказали, теперь иди и займись чем-то более важным».

Она нахмурилась, но встала и поклонилась отцу, прежде чем покинуть комнату, бросив на меня мрачный взгляд через плечо, а я ответила ей натянутой улыбкой. Бринн оставила дверь открытой, и в дверном проеме появились два воина. Альфа Джонатон указал на меня.

«Отведите ее в подземелье», — грубо сказал он, а его глаза были темными и мрачными, — «Вы знаете, что делать».

Один из них подошел и схватил меня за руку так крепко, что я уже почувствовала, как образуется синяк. Я не дала им понять, как сильно он причиняет мне боль, не оказывая сопротивления, когда они начали тащить меня из комнаты, дергая за руку так сильно, что чуть не вывихнули плечо. Альфа наблюдал, не делая никаких попыток остановить их или исправить поведение, а другой начал толкать меня, пока мы направлялись вниз, к подвалу.

«Глупая псина», — произнес тот, что был позади меня, толкнув меня так, что я споткнулась и чуть не упала лицом вниз.

Я выпрямилась, но тут же почувствовала еще один толчок, схватившись за перила, когда начала спускаться в подвал, где находилось подземелье. Как только я достигла основания лестницы, первый воин схватил меня за руку и потащил к ближайшей камере, открыв дверь и сильно толкнув меня внутрь, заставив упасть на тонкий, изношенный матрас внутри.

Он захлопнул дверь, а затем плюнул, его слюна едва не попала в меня, и я поморщилась.

«Жалкая слабачка», — сказал он с отвращением, глядя на меня, в то время как другой охранник громко засмеялся, — «Нужно просто у***ь тебя и оставить здесь», — пригрозил он.

Я посмотрела на него с каменным лицом, а он еще немного поглядел на меня, затем повернулся спиной и ушел, оставив другого охранника наблюдать за мной. Я осталась лежать на матрасе и закрыла глаза. Они думают, что наказаниями смогут сломить меня. Они думают, что мой дух будет потерян. Они думают, что я потеряю себя и стану марионеткой, которую они хотят создать. Но они ошибаются. Что бы они ни делали со мной, как бы сильно они ни пытались промыть мне мозги, я всегда останусь Блэр Уильямс, сиротой и гордой личностью, которая никогда, ни за что на свете, не примет Темный Восход своим домом.