Непослушная Омега

Не умирай

От лица Блэр

Охранник продолжал подозрительно наблюдать за мной, пока я лежала на матрасе, пусто глядя в потолок. Я не показывала никаких признаков дискомфорта, только скуку, и я знала, что это сводит его с ума. Другого охранника не было, заметила я, он, скорее всего, ушел за едой или чем-то подобным. Мой желудок заурчал, и я рассеянно потерла его. Без сомнения, мне в конце концов дадут черствый хлеб или что-то в этом роде, успокаивала я себя, но не знала, когда это может случиться. Они, возможно, не хотят оставлять меня в живых, но и не готовы рисковать гневом Альфы Джонатона, если он обнаружит меня мертвой. Трусы. Я перевернулась и глубоко вздохнула.

Дверь в подземелье открылась с громким скрипом, заставив меня напрячься от неожиданности. Предположив, что это просто вернулся охранник, я напряглась, когда услышала не один, а два разных набора шагов, приближающихся ко мне. Я принюхалась. У меня может и нет волка, но у меня все еще острый слух и отличное обоняние. Я все еще могла различать разные запахи от разных членов стаи и громко вздохнула, когда почувствовала сильный отвратительный цветочный аромат Бринн. Что она здесь делает? Наверняка пришла позлорадствовать, подумала я с гримасой. Если она думала, что сможет меня разозлить, то она ошибалась. Я перевернулась и села, смотря сквозь решетку. Охранники и Бринн шептались между собой, а я подозрительно смотрела на них, так как они говорили так тихо, что даже мой острый слух не мог уловить их разговор.

Блондин-охранник бросился к двери и открыл ее, пока я стояла, недоумевая, что, черт побери, происходит. Прежде чем я смогла пошевелиться или попытаться сопротивляться, он сбил меня с ног, заломив мои руки за спину. Другой охранник подошел, потянув за длинную цепь, свисающую с потолка. Я почувствовала, как на мои руки надели наручники, а затем их грубо подняли и повесили на крюк, свисающий с цепи на потолке. Они усмехались. Я сжала губы. Значит, вот как все будет, подумала я, прикусив губу, Бринн собиралась выйти за рамки своих возможностей как дочь Альфы. Цепь натянулась, и мои ноги повисли высоко над землей, а руки едва не вырвались из суставов. Я сдержала крик.

Бринн вошла в камеру, держа в руках большой кожаный кнут, а на ее лице была ухмылка. Я злобно посмотрела на девушку, отказываясь показывать какие-либо признаки страха. Я дернулась в ее сторону, и она отступила за пределы досягаемости.

«Мой отец, возможно, не счел нужным наказать тебя, но это не значит, что я не могу», — произнесла она мурлыкающим голосом.

Я плюнула в нее. Слюна попала на ее одежду, и она вскрикнула, отчаянно вытирая ее, с выражением отвращения.

«Ты отвратительна», — закричала она, а один из охранников шагнул вперед и ударил меня по лицу, от чего моя голова откинулась назад от силы удара. Я почувствовала вкус крови, стекающей с губы, и сузила глаза на них.

«Ты знаешь, что это противозаконно», — прошипела я, ударив ногой блондина-охранника в пах с большим удовлетворением. Он согнулся пополам и крепко схватился за него, а на его лице была ярость.

«Сучка», — завыл он, и другой охранник ударил меня в живот.

Я поморщилась, дико раскачиваясь на цепи. Бринн уставилась на меня, а потом посмотрела на охранника, который все еще стоял, и кивнула в мою сторону.

«Сорви с нее рубашку», — холодно потребовала она.

Я приготовилась и ощутила, как его когти рвут не только мою рубашку, но и бюстгальтер, оставляя кожу обнаженной. Я не собиралась плакать или умолять их остановиться. Это разозлило Бринн. Она издала сердитый визг, размахивая кнутом передо мной.

Бринн обошла меня сзади. «Боже, как я тебя ненавижу», — прорычала она, звук удара кнута раздался, прежде чем я почувствовала самую мучительную боль в спине, и шипение вырвалось сквозь мои стиснутые зубы, когда я боролась за воздух.

Казалось, что моя спина горела. Она ударила меня снова, и моя спина выгнулась от боли, а зубы стиснулись, пока я терпела это. Мое молчание только больше злило ее, а охранники стояли в стороне, и их глаза были широко открыты, наблюдая, как она вымещает на мне свой гнев, отчего каждый удар разрывал кожу, и кровь брызгала на пол.

Удар, удар, удар. Она била меня быстро, а каждый удар был сильнее предыдущего. Я выдохнула, сдерживая слезы. Меня уже били кнутом раньше. Но не она. Было незаконно, чтобы Бринн наказывала кого-то до того, как она официально станет Альфой. Мое тело дрожало от усилий сдержать желание закричать, а глаза защипало от слез, которые я мужественно пыталась не пролить.

Удар, удар. Она не сдерживалась. Кнут громко трещал, когда она начала бить меня снова и снова, пока не казалось, что она разорвала меня на части, а кровь хлестала из ран. Я чувствовала, как начинаю терять контроль, боль была настолько сильной, что я изо всех сил старалась не показывать свою муку. Комната начинала вращаться вокруг меня, и я чувствовала себя дезориентированной, дыша поверхностно.

«Кричи, черт возьми», — закричала она, а ее голос эхом разнесся по камере, «Кричи и умоляй меня остановиться», — взревела она.

Я стиснула зубы, а она тяжело дышала от напряжения. Охранники начинали выглядеть нервными. Я чувствовала, как мое сердце бешено колотится, а затем начало замедляться, и я задыхалась. Я инстинктивно понимала, что вот-вот произойдет, и чувствовала, как начинаю паниковать.

«Стоп», — заговорил блондин, а в его голосе слышалась паника, «Бринн, хватит уже», — прорычал он, «Достаточно. Посмотри на нее», — приказал он.

Она не обратила на это внимания, нанеся мне еще несколько ударов. Моя грудь начала сжиматься, и я изо всех сил пыталась дышать. Охранник выругался. Мое сердце колотилось, но теперь я чувствовала, как оно начинает замедляться, мое зрение затуманилось, и тело начало обмякать.

«Чёрт возьми, разве ты не видишь, что у неё приступ?» — рявкнул он, вырывая кнут у Бринн, которая сопротивлялась. «Если она умрёт, мы все умрём», — пробормотал он.

Это дошло до неё. Она остановилась, а её глаза расширились от паники. Я задыхалась, а другой охранник быстро снял с меня наручники и уложил на пол.

«Что нам делать?» — прошептал он. «Если мы отведём её в медпункт, Альфа узнает, что мы сделали».

Бринн рассмеялась: «Кому какое дело, если она умрёт», — сказала она с ненавистью. «Поверьте, мой отец делает вид, что ему не всё равно, но на самом деле она не имеет значения. Оставьте её здесь, если она выживет, то ничего не произойдёт, а если умрёт, ну что ж, стая просто потеряет бесполезного члена», — безразлично сказала она. Охранники смотрели на неё с недоверием, а я смотрела на них, и каждый мой вдох казался последним.

Я закашлялась, всё ещё пытаясь втянуть воздух в лёгкие. Охранники что-то пробормотали друг другу и встали. Я чувствовала, что едва могу удержаться в сознании. Грудь была так сжата, что было чудом, что я вообще могла дышать. Моё сердце сдавалось. Я смотрела сквозь пелену, как Бринн передала кнут блондину и поцеловала его в щёку, прежде чем подняться по лестнице, как будто ничего не произошло. Моя рука сжала грудь, а глаза наполнились слезами. Каждый вдох был борьбой. Дверь камеры закрылась , а охранники отвернулись, пряча кнут, как будто они не были замешаны. Комната кружилась вокруг меня и я чувствовала, как жизнь начинает ускользать. Неужели я умру тут?

Неужели Бринн наконец-то добилась того, чего хотела всё это время? Я ощутила, как меня охватывает негодование. Даже несмотря на невыносимую боль, которая пронзала моё тело при каждом движении, я перевернулась, пытаясь открыть дыхательные пути чуть больше. Я была так близка к тому, чтобы покинуть эту стаю и каждого из них. Так близка к тому, чтобы наконец-то взять свою судьбу в свои руки. Я потерла грудь, подбадривая сердце продолжать биться. Если я умру сейчас, стая освободится от меня, но я никогда не смогу испытать жизнь, которой отчаянно хотела. Дыши, чёрт побери, Блэр, сказала я себе, слабая, как котёнок. Дыши и заставляй сердце биться. Умереть — значит позволить этим сволочам победить. Я не позволю этому случиться. Бринн получит своё возмездие, и я буду тем, кто это сделает.

Дыши и живи, чтобы отомстить! Дыши!