Ее имя - Ни кто

Подглядывая за отцом

Канан и раньше подглядывала за отцом, в его кабине, это его место, личное пространство, куда можно было через систему потайных ниш спокойно пробраться. Что она, как непослушная, но дочь своего отца делала довольно часто, просто постоять, посмотреть, полюбоваться отцом, тем, что он делает ежедневно тут, запираясь. В мужское крыло не пускали и пройти можно было только с братом, Юсуфом, но ему больше в женское бы пробраться, подсмотреть и всякие непристойности делать. В этом моменте она фыркала, вспоминая, как поймала его пару раз, смутилась и его это не остановило Юсуфа.

"И чего такого-то?!" - думала она тогда, пытаясь глядеть его глазами на переодевания женщин разных возрастов, их смех или объятия друг друга, то, что видит постоянно. - "Что в этом такого для него интересного может быть?" - а сейчас, стоят тут, в нише, где ее не видно, не слышно и сложно найти, Канан зажимала рукой рот.

Стояла и затаив дыхание в потайной нише, и никак не могла поверить, что это ее любимый папочка Хасан со странной женщиной в куске черной ткани у него на столе. Как ее принес Мирт, и отец был недоволен, пока она была завернута в обрез. Канан все стояла, хотя должна была уйти, не могла этого сделать, чтобы не быть обнаруженной и приходилось просто ждать. Жадно смотрела, как отец борется с собой, задаёт вопросы и не на все женщина отвечает, лёжа на его столе. Как медленно с нее стекает черная ткань, как рука отца ласкает грудь незнакомки и не то чтобы Канан знала всех женщин отца, гарем большой. Но тут было что-то ещё и это, как запретное, тайна, недопустимый секрет жгло юную уже совершеннолетнюю девушку ещё больше, до тла в этом странном месте и внутреннем ее состоянии.

Сгорая со стыда, с примесью любопытства, смотрела во все глаза, не зная, как это происходит между женщиной и мужчиной, а тут, без прикрас. При том, что ему вдруг было все равно что женщине на столе было плохо, что она едва что-то говорила и до его дочери едва ли долетал тот ее лепет или шепот?! Она дышать-то боялась, не представляя, что с Канан будет, если ее обнаружат, его любимица, дочь Хасана, что достигла того замужнего возраста, и уже есть избранник, вот только отец все откладывал смотрины, все как-то не до этого, в делах, а она ждала, будто за зря.

Сгорая от любопытства, строила догадки, как это будет. Нервничала, от того, что даты смотрин переносились, хотела и боялась замужества, как и все ее подруги или другие ее сестры. Просматривала время от времени каталоги и подбирала платье, что хотела бы, мелочи, что сейчас казались такой ерундой, детской глупостью. И она не совсем это понимала, что вот так просто, может стать чужой женщиной, и замужем или нет, не всегда это может или могло иметь значение. Это ее тревожило и будоражило одновременно, как просто и сложно. И догадывалась, что женщина не из этих мест, раз отцу пришлось на нескольких языках ее переспрашивать, и все равно, он не устоял, как мужчина, хотя она не давала согласие. Это шло не сразу, путалось внутри с чувствами, с осознанием, с тем, что видит, а такого Канан не видела и отца таким тоже, она не помнит таким. И может это и пугало? Удивляло? Волновало ее и то, что поделиться ей с этим и не с кем!?! Это ж самое страшное!

Так что Канан зажимала рот, стояла и боялась дышать, пока Хасан так и не решится на поцелуй, выпуская подбородок, но уже касаясь ее груди другой рукой, той, что помог освободить тело от ткани, мягкой, бархатистой кожи, понимая, что не устоит. Как кто-то, и вполне возможно, что Карим, не устоял, оттого и логичнее всего, что она угроза для брата, хоть и младшего, а у Хасана искать не будут, все знают, что они не ладят между собой, хоть и братья, по отцу. Только на торжествах и других мероприятиях.

За грудью стискивая ее рукой, обхватывая и удерживая в руке, скользнет ниже. Коснется пятерней и ладонью ее не плоский живот, ноги женщины все ещё полусогнуты и близко к краю. Так что это просто вопрос времени, когда Хасан обойдет стол, закинет их себе на плечо, сдвигая к себе ближе ее бедра и все тело волнительной, сладкой незнакомой женщины. Да, она видна вся без прикрас, влажная кожа от жара, вся, и можно лизнуть и женщина лишь охнет, сладостно и волнительно. Его тайна, так восхитительно охнет, когда пальцы Хасана коснуться интимных складок, язык уже ведёт влажную дорожку у икры, щека касается кожи ног, что слишком чувствительна к его шершавой немного щетинистой коже, и можно не сдерживаться на правах хозяина дома.

В своем-то кабинете, в полном одиночестве, со своей приятной такой, практически голой тайной, что отец сказал спрятать, но ничего не говорил о том, что ему ее нельзя потрогать и даже больше, ее же нельзя не попробовать на вкус, этот сладковатый ее пот на коже, жара, бреда в котором она все это время, стон и шепоток.

Хасан не сдержится, он мужчина у себя дома, а она мокрая в бреду и слишком аппетитна, очень желанна на его столе. Так что сжимая ее бедра, придерживая подбородком ноги, раздвигая пальцами влажную кожу ягодиц, кажется перехватывает дыхание настолько, что он забывает обо всем, кроме одного единственного инстинкта - мне и моё!

Канан ещё никогда этого не видела, щеки жжет румянец, глаза вглядываются в действие, слух обостриться, жадно ловя стоны, отца и женщины, второй тише, и оттого волнительнее. Кажется, она настолько увлеклась, что перестала их слышать, только стыд, возбуждение, желание со страхом, оказаться с мужем в этом положении и не с ним ещё хуже, жажда оказать и чтобы он так же хотел ее. Противоречие, юность и неосведомлённость в этом вопросе, жар и трепет, перед этим. Канан плохо себя контролировала, только то, что выдать себя нельзя и теперь, глазами Юсуфа виделось все иначе, но и думалось об этом, мимолётно, отдаленно, едва ли. Вслушиваясь, всматриваясь в действия отца, вспоминая смех женщин, о том, что ее ждёт, как каждая этого ждёт, его визита своего мужа и как не часто это происходит.

- Постарайтесь высидеть десять минут в спокойствии! - говорила она немного дерзко и старалась с металлом в голосе, этому мужчине с бычьей шеей, братному, что согласился на укол какой-то вакцины, и Таня, юркой мышкой уже вколола ему, и снова метнулась свой уголок. А щуплый пересел на кушетку, похлопывая по плечу собрата, уступая стул, на который он ещё не опустился. Возбуждаясь уже от того, как она близко, ее этот голосок, и то, что можно наконец, не сдерживаться.

- Агась! - он дернет ее, рывком на себя, секси медсестричку, что уже лапал щуплый собрат. Лицом зарываясь в ее грудь, раздвигая ноги и усаживая на себя. Женщина охнуть не успеет, как жёсткой хваткой он одной держит ее за шею, а другой, усадит на свой твердый и капающий член, хоть и в штанах. Секси медсестричка и не слышала, как он с молнией управился?! Когда?! Не давая ей выгнуться, насаживая крепко, властно, и белье не спасло, он его просто сдвинул пальцами, и ещё пошарил, убедиться, что она не сухая. - Мокрая сука! - выдохнет он с радостным таким стоном, от того, как в ней узко, горячо и туго, просовывая язык между грудей, царапая нежную кожу, отрывая ее ноги от пола и туфля упадёт рядом со стулом. - Блядь! - поднимая ее чуть-чуть и снова насаживая, расширяя под себя внутри всю сжатую, а от ее стона, и этих рук, что все не решаются прикоснуться к нему, к плечам, и частично лежат, соприкасаются с его собственным, в этом жесте отрицания, отталкивания, на которое она так и не решилась, не успела. А он снова подается вперёд бедрами, и приподнимет ее, погружаясь глубже в этот плотный кокон ее мышцы. - Я разработаю тебя под себя! Моя краля! - рычит он, в ее грудь, сжимая пальцы рук на шее, будто прогнет, хоть железная она, хоть титановая, и она дернется, в знак протеста. Руки, что все ещё не легли на его плечи или шею, не решилась, не успела. А он поднимет на нее свои холодные серые глаза с этой коварной ухмылкой. Смотрит недолго, снова подаваясь бедрами ей навстречу, выгибая ее спину, как ему удобно, женщина охнет. Пока мужчина присосется к приоткрытым ее сладким губам, проникая в рот, к языку, действуя жёстче, не давая ей ни шанса, ни дернуться, не отвернуться, никак.

- Что Танюша, то ж хочешь? Течешь уже поди? - ржет щуплый, указывая глазами на стояк, от этих звуков, от стона сексуального голоса ее напарницы. Сергей Константинович, он уже кончил за те десять минут, на несколько раз, сжимая только ее тело в руках. Ещё от поцелуя потом, сексапильной медсестрички. - Мокрощелка! - и он скалится, смотрит на мышку серую, в халатике, не таком секси и мини, невзрачную и не может не повторить подвиг и не друга, и не брата. Собрата по ситуации. Ему нельзя перед своими людьми показать слабость и раз один взял секси кралю, щуплому-то и остаётся, что Танечка, с бейджем на грудке, небольшой, но для него в самый раз. - Кто твой дилер, крошка? - приближается к ней щуплый, и как бы не вжималась Танюша, дальше стен помещения не сбежать, как и в дверь не выйти.

Тане повезло меньше, щуплый ее опустил на колени до глубокого миньета глоткой, со стонами, сжимая ее волосы. Это Таня пытается мотнуть головой, в захвате его рук на своей голове, не в силах вырваться, в слюнях, с размазанной тушью и косметикой, его жидкостях, что текут по подбородку, по шее и капают на грудь ее. Пока его пальцы, сжимают в кулак ее волосы, до боли и насаживают на член, всей глоткой, не щадя ее.

- Кто твой папочка? - ржет щуплый, сотрясается его тело, и причиняет ей неудобство, она мычит, сдерживает рвотные позывы, и он не ослабляет хватку. - Соси сука, сказал! - орет он, его люди, всматриваются в эту прозрачную гладь двери, кто-то с интересом, кто-то с ухмылкой, есть и желающие последовать по стопам лидера. - А заодно, передашь, как с моими мальчиками справишься, своему этому козлу, что мы ждём его для беседы! - щуплый скор на оргазмы, и его быстро отпускает, как и на новые порции, в ее таком горячем не привычном к этом рту. Облокачивается о шкаф какой-то с ампулами, лекарствами, шприцами, пока насаживает ее глотку, пока с нее течет слюнями, спермой, слезами и тушью, что делает ее не красивой и ломает кайф. - Танюша, передай лапушка! - ласково пытается щуплый, что сейчас едва сдерживается, от стонов крали на коленях собрата, что ускоряется в этих резких движениях в сладкую и аппетитную в этом секси халатике. Заглатывая ее рот и губы, не выпуская из жёсткого захвата собрат, что не может ею насладиться. Щуплый едва ли сдерживается, чтобы не перейти к низменному, Тане ведь ещё две с половиной тысячи людей прививать, одной работать, а там, кто знает, доживёт ли она до утра?! За ночь должна управиться, слово они держат, даже перед такой секси медсестричкой, хоть и до смешного обоим, как она их за язык поймала и приятно даже, что такая сговорчивая секси медсестричка в этих медвежьих объятьях собрата. - Пока только поговорить! И пусть не гаситься! - за спиной собрата, появляются его люди, и вот, без приглашения, правая рука не прервет, не войдёт сюда, закрывая спиной прозрачную дверь. Пока он в ней тонет, кончает и сжимает ещё больше, так, что кости трещат, как и одежды, выпуская рот, для стона сдавленно, заполняя ее уже не такую узкую, но ещё очень горячую.

Его прервут, застигая стуком в дверь и окончание будет внезапным, как в его первый раз. Волнительным, испуганным, но таким долгожданным, что опираясь в итоге руками о края стола, придерживая все ещё подбородком ее ноги у плеч, Хасан выпадет из этой реальности, на доли секунд, всего доли. Прикусывая ее ногу, чтобы сдержать стон и не выдать себя. Женщину все равно, не услышат и кажется, она не умеет сильно кричать, ни за что бы он в это не поверил. Мягкая, нежная, сексуальная незнакомка без имени, - Никто, секрет, тайна, только его теперь.

- Хасан!?! - скребётся любимая жена. - Хасан ты, тут? Можно мне войти? - он любит ее, хотя кажется это понятие меркнет в свете последних событий. И сейчас, за это вторжение, убил бы, хотя и вспомнил, что давно не баловал ее вниманием. Выделяя в последнее время только трёх из всех своих женщин, времени на всех не хватало.

- Нет! - он злится, раздражён, что прервали, что испорчен этот момент, спешно заправляется и все ещё смотрит на нее, на столе. - Подожди! - вернётся к столу, вызовет Омара, срочно, потайными нишами с припиской. Отпишется вкратце ему, завернет обратно в черную ткань. Теперь их двое, кто знает в его доме о ней. - Я выйду сам! - бесится, что должен оставить незнакомку волнительную, сексуальную, это как-то ранит и тревожит Хасана. Как и впустить в кабинет другую женщину, как и показать ее ещё кому-то, Хасан не хочет.

- Погнали в клуб?! - сжимает он ее, ещё не опробовав всю, и сжимая сейчас грудь всей ладонью, обратиться к щуплому.

- Нужно смерить вам давление! - тихо проговорит она на его коленях, после этой скачки, ещё не уверенная, что в порядке, но ее никто не спрашивает и он не вышел из неё.

- Слышь, щуплый? Сервис! - ржет и он довольным зверем, сотрясается и ее телом на нем, прыгает волнительно ее грудь, что сжимает одна из его рук. - Только не вставай! - шепнет ей тише, все ещё сжимая ее ягодицы одной рукой, голодный до ее форм и кажется, не все утолил от одного раза. Оттого и тянет в клуб щуплого, там можно не на виду у своих, ее хорошенько отыметь. Пока ее пальчики прощупывают на руке у него пульс, и она пытается дернуться за тонометром, и этот ее взгляд с мольбой. Его довольная ухмылка, ее послушности, дозволенности и знании своего места, и все же он не готов ещё ее выпустить из своих рук.

- Передашь, Танечка? Своему этому хмырику? Мы в клубе будем и ждём сегодня! - он снова кончил в нее и готов идти, оттого и выпустит волосы и голову, боясь, что переусердствует и может, и сдерживается, что б не погрубее, не сломать мышке серой что-то важное. Визитку клуба достанет, и в ее рот вложит, чтоб только губами и крепко держала, придерживая ее за подбородок. - Мы там, передай! И милая, я бы не хотел испытывать наше терпение.

Второй наглаживает ее ягодицы, сжимая и разводя ещё немного, а потом хлопнет и обе они вздрогнут. Она от того, как это обожжет кожу, и выпустит его член, расслабляя резко мышцы, он не очень доволен и никуда не спешит, Таня испугается и заморгает часто, все ещё пытаясь прийти в себя.

- Кралю я забираю! - безапелляционно, без возражений заявит собрат и встанет, вытягивая и ее всю вдоль всего своего тела, позволяя грудь шоркнуться о его торс. Заправляясь и ещё удерживая ее, поймает, когда она качнется, без туфли.

- Чё туфлю потеряла? Прынца ждёшь? - ржет щуплый, пожимая плечами. - Думаешь, это выманит этого хорька из норки? - смысл слов двусмысленный и ржач стоит отменный, хотя щуплый о Славике справлялся, так подумается женщинам.

- Да, срать мне на него! Я ее себе забираю! Аппетитная! Да, зайка?! - вжимая ее ещё крепче, чтобы снова кости затрещали, дышать было нечем, лапая задницу, и поправляя этот белый халат и глядя, как оголяется ее грудь, от натяжения. - Со мной в клуб, потом я тебя спать уложу, сладкая! - и скажет это так, будто белого света ей больше не видать, коварно улыбаясь, вжимая в свое тело, серыми своими глазами прожигая ее всю. Ещё миг, и снова впиваясь в ее губы, жадно сминая их, вынуждая открыться под этим давлением, мусоля языком по коже вокруг.

- Хорош ее тискать, погнали! - торопиться щуплый, что без дамы остался и велика вероятность, что если ещё задержится, Танечка не оправится ни морально, ни физически, от его действий и манипуляций, выпуская своего внутреннего "хомячка", от которого все его люди писаются. Не объяснишь же всем, что щуплый, не значит, безобидный!?!

Канан выскользнет из своего укрытия, подбегая к столу отца, заглядывая в глаза незнакомки, сонные, усталые, накрытые плотной тканью, Хасан замотал ее плотно, хоть и в спешке, как ребенка спеленал.

- Я помогу вам сбежать! Держитесь! - с жаром, в смущении заявит шепотком Канан, касаясь ее лица в жару, этот пот, что остаётся на ее коже.

И вновь вынуждена, спрятаться, так как Омар, смуглый здоровяк, с жёсткими черными волосами, вьющимися немного, черными глазами, не широким лбом, прямым узким носом, почти прямой линией бровей, в свободной форме одежды, войдёт бесшумно. Подойдёт быстрыми шагами к столу, Канан едва успела, не попасться ему на глаза.

Омар коснется ее лба, найдет запястье, отсчитает пульс, кивнет чему-то про себя. Возьмёт ее на руки и осторожно, выйдет с ней, в ту нишу, из которой и пришел, не замечая, что дверца не закроется плотно и Канан, скользнет за ним тенью. Там не везде темно, и не всегда видно, что кто-то идёт позади, на то, они и потайные эти ниши.

Он уже выделил для нее комнатушку, темную и малоприметную со стеклами затемненными и кушеткой у стены, но сначала, ему нужно ее обследовать. Что даёт дочери Хасана время на подмогу, на поиски союзников, потому что она уверена, что женщину незнакомую и странную необходимо спасти и вытащить, увести, а куда и зачем она, как дочь своего отца, до не простительного не знает. Только, что ей - его тайне, секрету, здесь не место и не объяснить никак и ничем! Канан просто обязана и все тут!

В клубе было шумно, ярко горели огни, ещё не раз трещали кости, от его объятий, но тут, был алкоголь и он не был жадным. В туалет без присмотра отпустил, так что она пройдется ещё по рукам и бесчисленным коленям, будет зажата и не раз к стене, в поисках информации, полезных людей, и раз уж в такой ситуации, какая уже стыдливость к чертям, все только и смотрят на ее халатик, не снимая его, но оголяя грудь и задницу. Так что телом приходится добиваться, как и язычком, милой мордашкой, что хорошо окупается и она не считает, сколько их было, за тот промежуток от его тела до туалета, того, что было в нем, и потом обратно. Только, что путь занимал, дольше и больше времени, он пил и щуплый уже нашел на ком он сегодня, за нетронутую почти Танюшу, отрывается. Только ценные данные, визитки, что важны в кармане.

- Ты меня искала? - она обернётся на женский приятный голос, да, Стеша, найти которую очень сложно, если у тебя есть член и только власть.

- Если ты та, кого мне рекомендовали? - описание верно, прям в точности.

У женщины короткие рыжеватые волосы, в каре, что скрывают почти эльфийские тонкие прозрачные раковины ушей, приятное, светлое кукольное личико, цвета виски глаза и миниатюрная фигурка, хотя характер под секси одеждами, тот ещё, и нрав, и норов говорят, и рука у нее тяжёлая. Но здесь мерцают огни, громко орет музыка и говорить приходится на ухо, приближаясь очень, максимально близко. А Стеша подошла со спины, и удивилась, почему она не вздрогнула.

- Пойдем! - потянет ее за собой, поймав уже руку, Стеша выжидала момент, присматривалась к той, что не гнушалась до разных утех, и шла твердо к цели, а ей нужна была такая, как эта. Хотя на коротком поводке у того, кто не отпустит ее так просто, создавая дополнительные проблемы. И хочется и колется Стеше, пока решала, что же перевесит?! И все же, ее заинтересовала такая медсестричка, так что в вип кабинку их пустят без проблем. - Обсуждать дела, люблю наедине!

- Ага и не только! Слышала! - она понимает, чем это закончится для нее, снова. И скорей всего, тот заметит долгое отсутствие секси медсестрички, так, что говорить придется спешно, чтобы осталось на то, без чего Стеша не сможет, не устоит. Как и все другие, что думали, она шутит, оказываясь у нее на крючке, как и щуплый с собратом, она просто подлавливала на слове, вытягивала нужное, умело и тонко разворачивая в нужное русло разговор.

У Стеши загорятся глаза, зажжётся желание, от того, что само идёт вовремя в руки, и ни попробовать, ни вкусить такую сладкую, это ж греховно. И не важно, с кем она пришла, в таком костюмчике, раз отпустил от себя, да и насолить очень хотелось Стеше, были у него грешки, пересекались дорожки. А разговоры, лишь сокращали время веселья, так, что да, в словах она не сдерживалась и наобещала такого, от чего не отвертеться, но это было выше, голодной Стеши. И будет всё, и много чего, о чем хотелось, но боязно было просить. Засыпая на ее груди, рядом на диване, Стеша забыла о чем они тут вообще, говорили.

- Юсуф! Помоги мне! - влетит Канан в ту комнатушку, темную, где ещё приходится выждать, чтоб глаза привыкли, что тащит за руку брата, он может и должен помочь вывести ее, удержать в вертикали. Она спешит, сама завернутая донельзя, с широкими бедрами, пряча волосы и всю себя, милая и очаровательная Канан, которую так любит Хасан, и Юсуф, что не похож на своего отца, скорее на Карима, и не только внешне, но и по характеру, отличается от резкого, властного, от отца, кардинально. И он встанет от вида женщины на кушетки. - Эй, слышите? Я привела помощь! - касается ее, уже не такой горячей, открывающей не сразу глаза, и не совсем понимающую, где она и что происходит?! Кто они такие?! - Нужно уходить! - торопит ее Канан, молодая, красивая девушка, что тянет ее куда-то.

- Я не могу! - жар отступал, Омар что-то вколол или дал, это не осталось в памяти, совсем.

- Конечно можете, - улыбается ей своими тоненькими губками, обеспокоенными васильковыми глазами, с пышными темными ресницами, лисьей немного мордочкой, из-за намотанных тканей ли?! Ей сложно сосредоточиться, ещё не до конца понимая, ни где она, никто они?! - вы должны постараться! Мы поможем! Я брата привела! - толкая его поближе, позволяя ее коснуться и Юсуф зависнет, поглаживая даже руку без ткани, но такую доступную и открытую.

- Я голодна! - негромко скажет она, все глядя на девушку, на паренька со знакомыми такими чертами лица, но смутно. Сколько за последние несколько суток их мельтешило перед глазами и яркий свет, пока они бежали, в ее-то состоянии!?! Улыбнется ей мягко. - Без еды, я и пары шагов не сделаю! Идите! Все хорошо! - ей все ещё непонятно, почему они пришли ее спасать?! Кто они и где она? А сил на это мало, она и правда голодна и истощена, настолько, что идти не сможет.

Хасан не вырвется, вернее от первой то вырвется, после удовлетворения ее желаний, хотя она будто с ума сошла. Потом его перехватит вторая любимая наложница и тоже требовательная очень, и голодная. А на десерт, в его кабинете, застигнет и третья. Так что Хасан, он занят и очень устанет, хотя мысль в кабинете, с третьей и той, что была до всего этого, того и как это было будоражит и хочется повторить.

- Я нашел! - ее разбудит окрик, открытая и дверь, ослепит мерцающий свет. - Она здесь! - мужчина, что посмотрит долго, жадно, прежде чем крикнуть в проем коридора. Музыка ещё гремит где-то в стенах, свет ослепляет, Стеша дремлет и не проснется.

- Ах, ты ж, моя похотливая сучка! - войдёт собрат щуплого, и радуется, что она с женщиной, отсылая кого-то, кто нашел их. Это так странно, как он это говорит, как смотрит серыми глазами, подзывает кого-то, и она не знает, про последний его жест, что за спиной мужчина, за дверью. И то, как он войдёт, она не увидит, что он не один, догадывается, о наказании, лежит на боку и совсем забылась в количестве выпитого, без закуски. - А я уж думал, все, украли, раздели, - он не спешит, но идёт к ней, ляжет за спиной на тот же диван, лапает ее ягодицу, стянет нитки, под названием громким стринги, - и отымели тебя все кому не лень! - ласково так, все говорит он, а она ни имени, ни клички, так и есть побратим, да собрат. - Клуб переворачиваю, в поисках своей жаркой медсестрички, крали, что очень хочу вдуть, а тут, с этой? - он ее развернет к себе, как просто тело, расстегивая наконец халат. Ему не хочется чтобы она видела, что щуплый сделает со Стешей, он ведь не уверен, что это намеренная встреча. Запуская руку ей между ног, по-хозяйски, потрет, как лампу с духом, усмехнется, раздвигая ее ноги и под себя ее вытягивая на диване. - Я так и не уложил тебя, как обещал спать, и мы не закончили! - от стона восхищения под его этим взглядом на ее формы, на тело без одежды, кружевной лиф, для него не помеха и прозрачный практически. - Зайка, а ты супер! И кажись, нескоро я тебя отпущу, ты ж понимаешь?! Блядь, киска, - сжимая ее подбородок до боли, - сколько в тебе побывало? Честно! За походы твои по мелочам? - и он суров, спокоен, но чувствует на ней примесь чужих запахов, и не в одеколонах дело.

- Всех имён не знаю! - нет смысла врать, лишь пожмет плечами. Его эта усмешка, блеск в серых глазах, что не получала с ответом, не соврала. - Слишком секси одета, так и сказали! - и они с щуплым заржут, над ее шуткой.

- Значит, придется тебя прятать и выгуливать под присмотром! - он не злиться или ей так только кажется? Хочется верить, что б не думать, что ждёт после? Что вообще ее ждёт с такими его обещаниями, с придыханием, и то, как он готов ее боготворить и любить, под этим странным блеском серых глаз. - Я исправлюсь, краля! - припадая губами к ее соскам, жадно их насасывая, все ещё решая, как он ее хочет здесь, потому что отвезти сразу домой, учитывая затраченные нервы, он не готов. И она такая мокрая, расслабленная, так пахнет сладкая, хоть опаивай ее чаще, и не отпускай от себя ни на шаг?! - Моя! - рычит он утробно в ее сладкое прохладное от дрёма тело, даже приятно тереться об нее такую.

Канан не собиралась сдаваться, но шаги Омара, практически, полное отсутствие мест, где можно спрятаться, только нише за ее спиной, и Юсуф, которого ее легко было от нее оторвать. Придется делать ещё попытки, уже с едой, она не сдастся, не может и не должна.