Не классический некромант

Часть 3

Ещё немного полюбовавшись на непривычное зрелище, я сняла куртку. Идти в ней уже становилось жарко, а время ещё только приближалось к полудню. Хорошая кожаная куртка подходила для прохладных ночей, осенних или весенних дней, и для езды на мотоцикле. Для последнего она и была приобретена в своё время. Прошлым летом встречалась с байкером, он познакомил со своей тусовкой, помог соответственно экипироваться, но осенью вылетел на встречку под грузовик. От его компании как-то быстро отделилась, но любовь к кожаным курткам осталась и прочно переплелась с любовью к туризму, привитой ещё родителями.

Мой спутник странно отреагировал на снятую куртку. Он сначала уставился на меня с недоверчивым выражением лица, затем обошёл по кругу, рассматривая, как какую-то диковинку. Не на рубашку же в красно-синюю клетку так пялится? А он то так подойдёт, то этак, то рот откроет что-то спросить, но не решался. Мне это сильно напомнило сцену из недавно просмотренного фильма "Гусарская баллада", когда Кутузов не знал, как поделикатней спросить героиню о её поле. Такое ощущение, что сейчас я услышу знаменитое "корнет, вы - женщина?" Дождалась.

- Я прошу прощения. Мой вопрос возможен показаться оскорблением. Ты - женщина?

Ну, как на такое можно серьёзно ответить? Меня разобрал неконтролируемый смех. Смеюсь, и не могу остановиться, хоть и понимаю, что смешного уже ничего нет, и это не нормально. Наверно, это называется истерика, запоздалая реакция на произошедшее в последние пару суток.

- Извини, я не специально, - отсмеявшись, я сидела на земле, прислонившись спиной к бревну. Мой спутник в растерянности стоял рядом. Наверно, решил, что я сошла с ума, раз устроила такое на простой вопрос.

- Да, я не мужчина. Мне казалось, ты раньше догадался.

- Мысль мелькала. Поверить не мог. В крайском нет различия, кто говорит, мужчина или женщина. Одежда у тебя мужская, на вид - юноша лет семнадцати. Только по фигуре и догадался, и то, как видишь, были сомнения.

Ну да, фигура у меня пацанская, и грудь размер первый с поролоном, не способствует однозначности. Меня и дома часто принимали за мальчика, а уж там люди привычны к одинаковым одеждам.

- Это плохо?

- Нет, я уже говорил, что женщины тоже могут быть охотниками. Но лучше всё-таки выдавать тебя за мужчину. Безопасней будет.

- Ну да, к мужчинам меньше цепляться станут, - я вздохнула. Проблемы пола везде одинаковые. Хорошо хоть здесь не оголтелый шовинизм.

- И, чтобы проблем было меньше, оформим твоё ученичество, - воспользовался моментом мужчина. - Тебя как зовут?

- Алёна. Кулакова Алёна Игоревна.

- Плохо. Чувствуется, что имя женское. И слишком иноземное. Надо бы подобрать что-нибудь более привычное.

Мы перебрали несколько вариантов имён и фамилий. Часть забраковала я, как незапоминающиеся или неблагозвучные, а то и вызывающие нездоровые ассоциации. Часть отверг лич, по тем же причинам и по женскому звучанию. В результате остановились на имени Эсме Ренато. Здесь оно было нейтральным, имя носили оба пола, а фамилия не имела полового окончания, так что называться мог кто угодно.

- Надеюсь, ты ещё не передумала идти ко мне в ученики? Тогда произноси слова договора.

- Я, Кулакова Алёна Игоревна, принимаю имя Эсме Ренато и прошу мэтра Андина Ирро принять меня в ученики на неопределённый срок без дополнительных условий, - слова лич любезно подсказал.

- Я, мэтр Андин Ирро, принимаю Эсме Ренато в ученики мага на неопределённый срок. И пусть боги будут свидетелями.

Лич взял меня за руку и по телу пронеслась щекотная волна.

- Всё, договор скреплён. Теперь ты, можно сказать, официально мой ученик.

- И как теперь к тебе обращаться?

- Положено или мэтр, или учитель, - ответил маг. - Но, учитывая нашу ситуацию, то лучше по имени.

- Кстати, о ситуации, ты же хотел установить какую-то связь, чтобы паладины не цеплялись?

- Так она и установилась, когда тебя в ученики взял. Неужели не почувствовал? Теперь ни один охотник, и, тем более, паладин, не имеют права напасть первыми.

- Ну да, они сначала документы спросят, - я скептически проворчала и посмотрела "вторым" зрением. А он не врёт, в фиолетовой ауре нежити появились хорошо заметные жёлтые нити.

- Всё, отдохнули, и хватит. Нам ещё долго идти, и лучше отойти от замка как можно дальше, - распорядился мужчина.

Я посмотрела на дугу Дороги Богов. Если не ошибаюсь, мы провели на прогалине больше половины диска. Прикрепив куртку сзади рюкзака, я со вздохом вошла в лес вслед за Андином. И во что я ввязалась? В прочитанных фентезюшках героиня обычно была либо бой-бабой, реализующей феминистические комплексы авторов, либо её противоположностью - тихой овцой. Кажется, у меня намечается второй вариант. Одно радует - у меня явно не любовный роман, и толпы принцев, желающих видеть меня всенепременно их женой, мне не грозят, особенно учитывая статус ученика мага и условно мужской пол. Кстати, о магах.

- А на кого хоть учить будешь? - запоздало спросила, с трудом догнав своего уже учителя.

- Некромантом, разумеется.

Да, глупый вопрос, кем ещё может называющий себя нежитью, кроме как некромантом?

- Эх, всю жизнь мечтала в трупах ковыряться.

- Мечты имеют обыкновение сбываться, - то ли он не понимает сарказма, то ли издевается. Да я из меда после второго курса ушла! Хоть и в пику родителям, но всё же. Трупов не боюсь, противно, но привыкнуть можно. - А трупы - это только часть работы. Мы ещё и отличные врачи, не хуже, а зачастую и лучше целителей.

- А как относятся к некромантам? - я снова догнала ушедшего вперёд спутника.

- В основном недолюбливают и побаиваются. Профессия редкая, но прибыльная. Даже ученики могут неплохо зарабатывать. Упокоение нежити, расправа с нечистью - за это неплохо платят.

- Вот я попала... Я ведь ничего не умею и не знаю. Надают по шее и будут правы.

- Во-первых, ты можешь видеть ауры и линии заклинаний. Это первое, чему учатся будущие маги. Обычно на это уходит около полугода, и только после того, как кандидат овладевает заклинанием истинного зрения, его принимают в ученики.

- А если не овладевает?

- Тогда отказывают в обучении. Такой либо неспособен к магии, либо ленивый.

- Но я-то ему не училась. Оно у меня как бы врождённое.

- Это значит, что у тебя есть способности. И я тебя буду учить, это во-вторых. Да, не забывай даже мысленно говорить о себе в мужском роде. В крайском разницы нет, но в других может привлечь внимание. А я надеюсь, что из Крайи всё же выберемся быстро.

Андин был счастлив. Судьба, наконец, повернулась к нему лицом, послав встречу с иномирцем. Сначала, когда они так легко сбежали из замковой темницы, он смотрел на парня с опаской, слишком всё хорошо начиналось. А теперь он радовался, что не поддался слабости и не ушёл ночью один. Парня даже уговаривать не пришлось на ученичество, хотя, если бы он отказался, у Андина был запасной вариант создания связи-обманки на ауре. Зато теперь они законно могут не таясь ходить по дорогам и заходить в селения. Разумеется, подальше от дворца. И убраться из захваченной страны, вновь ставшей герцогством, или теперь простой коронной провинцией, всё равно надо как можно скорее.

Даже то, что парень оказался девицей, не уменьшало радость лича. С ним он чувствовал себя немного, но живым. От него не шарахались, как от опасной нежити, не отворачивались, брезгливо не вытирали руки после случайного контакта. Всё то время, что он служил при дворе ныне покойного короля Кирина, бывшего герцога, а до этого его отца и деда, лича терпели. Но теперь многие маги лишатся работы, особенно некроманты. Их функции и так почти переняли другие профессии. Целители лечили, орден Чистых и охотники боролись с нечистью и нежитью. Только поднятие мёртвых никто не прибрал, но это занятие и раньше не было популярным и востребованным.

Ничего, до границы этого небольшого государства-герцогства идти всего пару суток, потом по Крайе около трёх лун и, можно будет быть собою. А пока что придётся изображать на людях обычного поднятого слугу. Ничего нового, то же самое он делал последние лет семьдесят.

От раздумий Андина отвлёк какой-то вопрос Эсме. Лич замедлил шаг, позволяя себя догнать.

- Ты что-то спросил?

- Да, мне интересно, это лес такой пустой, или я не могу ничего увидеть?

- Зверьё здесь, конечно, пуганое, но должно встречаться. Ты как смотришь?

- Ну как... как обычно и этим, истинным. А что? Я понимаю, обычным не вижу, навыков нет и прячутся все, но истинное ведь должно показывать ауры, а их я не вижу.

- И не увидишь. Истинное не проникает через препятствия. Его используют в основном для изучения заклинаний и определения по ауре, кого видишь перед собой. А для остального есть заклинания обнаружения жизни, не жизни и нечисти.

- Сложные?

- Не очень. Смотри на руки. Вот так выглядит поиск жизни, - Андин создал заклинание, но не активировал его, позволяя рассмотреть структуру. - Долго в таком состоянии заклинание не удержать, поэтому заранее их не готовят, - пояснил он, развеивая структуру через четверть доли. - Ну, что, успел рассмотреть? - он обращался к спутнику в мужском роде, чтобы не путаться в дальнейшем.

- Вроде да.

- Повторяй.

- Как?

- Собирай искры в нужную структуру. В одну руку помещаешь заклинание, другой помогаешь его сформировать и наполняешь силой. Несколько искр хватит.

- А теперь по порядку. Что такое искры и как ими наполнять структуру заклинания, если я не знаю, как его вообще составить? - у Эсме на удивление корректно получилось указать Андину на ошибки в преподавании. Он привык, что ученики, научившиеся истинному зрению, уже знают, как минимум, основы и умеют более-менее оперировать магией, а совсем с нуля он никого ещё не обучал.

- Магическая сила вокруг нас. Где-то её больше, где-то чуть меньше. Своей волей маги могут заставить её принимать разные формы, называемые заклинаниями. Чтобы они действовали, нужно эту же силу собрать и разместить в структуре заклинания. Если же просто собрать силу и выпустить, то получится пучок разноцветных искр. Минимальное количество силы, чтобы они были видимы, называется искра. Сотня искр - огонь, сто огня - пламя. Большинство заклинаний требуют до пятидесяти огней, боевые чаще начинаются от пламени. Я сейчас покажу, а тренироваться будешь на привале.

Андин продемонстрировал, как выглядят искры и ещё раз показал структуры заклинаний поиска. И демонстративно запустил поиск нежити.

После краткого отдыха мы продолжили движение по лесу в прежнем порядке. Андин впереди, постоянно норовя убежать далеко вперёд, я позади, стараюсь хотя бы не потерять его из виду, потому по сторонам почти не смотрела. По тому, что я успевала увидеть, лес казался пустым. Обычное дело для современных пригородных лесов, да и не только пригородных. Но тут ведь людей намного меньше, должны же встречаться какие-нибудь непуганые олени? Переход на истинное зрение не помог - я по-прежнему видела только фиолетовую ауру идущего впереди лича. Об этом я и спросила у Андина, когда удалось его догнать. Раз назвался учителем, так пусть учит!

В результате я получила три почти одинаковых фигуры на запоминание и краткую лекцию о магии, из которой я сделала вывод, что розовое марево - магическая энергия. Под конец Андин решил продемонстрировать действие поиска нежити и активировал заклинание. Выглядело красиво. От фигуры на руке вытянулись во все стороны длиннющие нити, уходящие так далеко, что я их окончание теряла из виду. Эти нити слегка шевелились, будто под ветром и, примерно через половину минуты, почти все исчезли, только небольшой пучок остался медленно истаивать, растворяясь в мареве магической энергии.

- А вот и улов, - Андин прокомментировал результат действия заклинания, скидывая с плеч свой походный мешок. Видел лучи? - я согласно кивнула. - Шагах в пятидесяти в том направлении есть нежить. Слабенькое умертвие. Сейчас сюда подойдёт, и упокоим окончательно.

- Он идёт сюда? - несмотря на заверения Андина, сам по себе чужой мир, и на явное существование магии, в ходячих мертвецов ещё не верилось.

- Конечно. Нежить, как всякая нечисть, хорошо чувствует направление на живых людей.

- А если он там не один?

- Боишься, что ли? Это же слабое умертвие.

- Пока нет. Но мы столько времени шли, вдруг, за нами уже толпа идёт? - в почти всех виденных ужастиках зомби шлялись исключительно большими группами, вытянув вперёд руки и протяжно стоная. Я невольно чуть нервно обернулась.

- Они толпами не ходят, - успокоил лич. - И редко долго преследуют, разве что они успели заматереть. А вот и наш красавец!

Из кустов не торопясь вывалилось тело. Весьма неприятного вида создание, не разбирая дороги, ковыляло в нашу сторону. Серая кожа, белые глаза с точкой зрачка, всё в грязи, противных пятнах, прилипших листьях и мелких веточках. А ещё оно воняло. Дикая смесь выгребной ямы, помойки и запаха разложения намного опережала умертвие.

- Классический случай самоподнятия без дополнительных источников энергии. Самый распространённый вид нежити и самый безопасный.

Андин, рассказывая об умервтии, подошёл к нему вплотную, на что существо никак не отреагировало, целенаправленно двигаясь в мою сторону. Скорость у него была очень низкой, даже не торопясь от него можно спокойно уйти. Но всё равно мне было не по себе. Хотелось убежать подальше от его вида и запаха.

- Как ты можешь увидеть, оно идёт к живому человеку, а на меня не реагирует - лич продолжал лекцию, вышагивая рядом с этой гадостью. - Уйти от него не сложно, далее сотни-другой шагов уже не почует. Такие умертвия относятся к первой категории и опасны только для тех, кто не может передвигаться или спит.

Пока он рассказывал, это самое умертвие первой категории подошло ко мне шагов на десять. На нём теперь хорошо виднелась рана, полученная при жизни. Она грубо разрезала живот, и сквозь испорченную одежду, залитую старой бурой кровью, проглядывали части внутренностей. Это оказалось последней каплей для моего организма. Зажав рукой рот, я метнулась в кусты, подальше от этого зрелища.

Пустой желудок ещё сжимался болезненными спазмами, а мой учитель уже упокоил умертвие и даже не побрезговал его обобрать.

- Извини, не подумал, - в его голосе и правда, звучало сожаление. - Обычно в поле выходят подготовленные после тренировок на лабораторных трупах.

Андин протянул мне чистую тряпку. Вытерев рот, я вернула её хозяину, стараясь не смотреть на лежащее в стороне тело.

- Они всегда так воняют?

- Сама по себе нежить не пахнет. Это ему брюхо распороли и кровь с кишками протухли. Хотя, почти все самоходы с душком, энергии не хватает на консервацию.

- Ты его убил? Он больше не встанет?

- Упокоил, - Андин сложил что-то в свой мешок и надел его. - Умирают лишь дважды. Теперь его никто не поднимет.

Дальше идти стало совсем тяжко. Хотелось пить и есть. Во рту стоял гадостный привкус, от чего я всё время отплёвывалась, мечтая увидеть какой-нибудь более-менее чистый ручеёк, и никак не могла определиться, чего же хочется сильнее. Желудок, пустой ещё до дневного привала, избавился от последних остатков еды вместе с драгоценной влагой. Хотя, если я не ошибаюсь, в рюкзаке должна быть бутылка с минеральной водой. Надо будет разобрать его содержимое, я сейчас не могу точно сказать, что же у меня есть. Съедобного точно нет, а всё остальное я часто дома выкладывала и перекладывала.

Маленький, едва заметный ручеёк спас рюкзак от немедленной инспекции. Холодная прозрачная вода подняла настроение и отдала бразды правления желудку, так что небольшие чёрные ягоды на растущий около ручейка кустах не остались без внимания. Я сорвала несколько штук и размяла парочку. Запах у ягод оказался нейтральным, почти незаметным. Сок и мякоть почти как у смородины. Но тянуть в рот неизвестно что, несмотря на недовольство желудка, я не спешила. Даже дома, в родной тайге, ядовитых ягод достаточно, путь от них разве что понос сильный прохватит, но, всё равно, неприятно. А тут совсем всё чужое.

- Андин! - я протянула ягоды спутнику. - Они съедобные?

Он равнодушно скользнул глазами по ладони.

- Не знаю. Но я в ядах хорошо разбираюсь. Попробуй. Если ядовитые, то откачаю. На крайний случай подниму.

- Хорошо пошутил.

Ягоды отправились под ноги, и мы продолжили движение по лесу. Шли долго и почти без остановок. Андин иногда запускал заклинания поиска всех трёх состояний существования, но ничего достойного, по его мнению, они не показывали. Несколько раз после этой проверки мы делали большой крюк, обходя что-то или кого-то, с кем маг не хотел встречаться. Я, как обычно, не замечала ничего, крупнее белки.

Лес был по-своему красив. Равнинная местность не предполагает наличия бурных быстрых рек, обрывов, горных троп и тому подобное. Лес, поляна, бурелом, лес, заросли непроходимых кустов вдоль широкого болотистого ручья, прогалина с душистой травой выше головы. Всё было наполнено естественной красотой живой природы, но я чувством прекрасного как-то не прониклась. Восхищаться всем этим можно только первое время, потом от густого запаха трав начинает болеть голова, от протискивания через кусты или молодую поросль растёт раздражение. Ко всему прочему добавляется усталость от долгой ходьбы и желание поесть. Я всё чаще оглядывалась на Дорогу богов, не любуясь её буквально неземной красотой, а как на часть огромного циферблата. Если в дуге восемь дисков, то время подходило к седьмому. Итого, минимум пять дисков на ногах. Скоро солнце скроется, пора бы искать место под ночлег. После встречи с умертвием спать под открытым небом без укрытия я не хотела. Отвлёкшись на определение времени, я чуть не врезалась в спину внезапно остановившегося Андина. Он уже давно перестал убегать далеко вперёд, подстроившись под меня и шёл всего в трёх-четырёх шагах впереди.

- Паутинник, - он достал из-за пояса тесак. После встречи с умертвием это оружие из плохого железа висело у него на боку. То ли трофей, то ли из своих запасов достал, я не спрашивала. Главное, что лич знал, как обращаться с этим кинжалом-переростком или мечом-недоростком. Я в классификации холодного оружия не разбираюсь.

Жестом указав мне стоять на месте, Андин медленно прошёл три шага вперёд, выходя на край маленькой полянки. На первый взгляд полянка, как полянка. Мы таких сегодня с десяток прошли. Но, приглядевшись, я отметила, что трава на ней слишком ровная и всего одного-двух видов, хотя уже рядом со мной разнообразия было больше. Ещё эту поляну пересекали толстые нити блестящей на свету паутины. Я бы точно в неё вляпалась, так как шла, не особо разглядывая окружение.

Андин, выйдя на край, стал оглядывать близ растущие деревья, наверно, искал этого паутинника. Я немедленно переключилась на истинное зрение. Интересно же! Мир уже привычно подёрнулся розовой дымкой. Пурпурная аура Андина хорошо выделялась на фоне зелёного леса. И ещё одна фигура, тоже фиолетовая, но со смещением не в красный, а синий спектр, висела на дереве неподалёку. Раз я её вижу, то тело не скрыто листвой, но Андин его не заметил. Впрочем, без истинного зрения и я обладателя ауры не видела. Вернувшись обратно на нормальный обзор, проверила. Точно, существо удалось обнаружить только зная, где оно сидит, даже несмотря на его размеры с крупную собаку, ротвейлера или сенбернара. Андин всё ещё не видел существо. А запускать заклинание не спешил. Боится спугнуть?

- Справа, на дереве, которое рядом с дуплом, на высоте в два роста, - отчего-то шёпотом подсказала, где смотреть. Маг перевёл взгляд в указанном направлении, перехватил тесак поудобней и поднял левую руку на уровень пояса ладонью вверх.

"Колдовать собрался" - я снова перешла в розовый мир. Над ладонью мага быстро формировалась сложная структура. По сравнению с ней заклинания поиска казались маленькими и примитивными. Заклинание свернулось в мохнатый сгусток и полетело в ничего не подозревающее существо. В последний момент паутинник почувствовал опасность, сделал попытку спрыгнуть с дерева, но опоздал и тяжело упал на землю, окутанный синими нитями, в которые превратилось заклинание, когда попало в него. Андин быстро, но не суетливо подскочил к паутиннику и воткнул в него тесак. Лапки у существа задёргались, но вскоре замерли.

- Можешь подойти, он мёртв.

Паутинник оказался пауком-переростком с шестью двухсуставными лапами. Большое овальное тело покрывала густая шерсть красивого серебристого окраса. Маленькая, с два кулака, голова лежала отдельно от тела, широко раскрыв жвала вокруг заострённого хоботка. Других повреждений, кроме декапитации я не увидела.

Пока я палочкой тыкала в голову, рассматривая жвала и мелкие глазки-бусинки, Андин уже достал откуда-то из своего вещмешка нож и принялся уверенно разделывать тушку.

- У паутинника берут яд и струю, - он указал на три мешочка во вскрытом теле. Два спереди, с обеих сторон от короткой шеи, и один в противоположной части.

- Их охотно берут алхимики и травники, так что всегда можно продать. Или самому использовать. Яд у него хороший растворитель, а струя - клей. Её много где используют, но предпочтительней продавать артефакторам, так как клей получается нейтральный к плетениям и не мешает их работе.

Все три мешочка лич аккуратно завернул в какую-то тряпицу. Крови у паутинника не было, только немного густой прозрачной жидкости, так что добыча почти не мазалась.

- Также можно сдать шкуру скорняку. А если уметь её выделать, то лучше торговцам.

Снятая шкура отправилась в заплечный мешок вслед за предыдущими трофеями.

- Ещё собирают старую паутину. Свежая слишком липкая и склеивается в комок. Этот совсем недавно начал охотится, старую паутину здесь дольше искать, чем выручить за неё.

Последней в раздувшийся от шкуры мешок отправилась голова. Нож перекочевал на правый бок, тщательно вытертый тесак - на прежнее место на левом. Вещмешок занял своё место за спиной.

- Вот и всё, что можно взять от паутинника, - подвёл итог Андин. - Голову сдадим старосте или ордену Чистых за вознаграждение.

- А мясо? - хотя, какое у паука мясо? Но тушка большая. Едят же разных тараканов, креветок и скорпионов. Чем паук хуже?

- У нечисти оно несъедобное, - отмахнулся Андин. - Что, есть хочешь?

- Есть я хотела... хотел, - я быстро поправилась. Пусть в крайском и нет деления по полам, но не всегда же будем на нём говорить, надо приучаться даже думать о себе в мужском роде. - Есть хотелось ещё в полдень, а сейчас я хочу жрать!

- Ничего, скоро придём к какому-нибудь поселению. Там и заночуем, заодно и поешь. Паутинники всегда селятся рядом с людьми, так им добычи больше попадает.

И опять Андин оказался прав. Мы скоро вышли на просёлочную дорогу. Не сильно наезженную, но не заброшенную. Немного покрутившись на месте, ориентируясь, Андин уверенно свернул налево. Не знаю, почувствовал он чем-то, угадал, или же поселения здесь часто натыканы, но дорога, уже через минут пятнадцать по моим ощущениям, вывела к небольшой деревне, окружённой частоколом из толстых жердин. От леса её отделяло поле метров двести шириной.

Когда мы приблизились к открытым воротам, нас уже встречал настороженный мужик с деревянными двузубыми вилами наперевес. Он поводил глазами, всматриваясь то в меня, то в Андина, и, наконец, сделал выбор. Вилы нацелились на лича.

- Нежить, - не вопрос, а утверждение. Но нападать мужик не спешил, ожидая ответа.

- Он со мной, - пора начинать играть роль. Как мы и договаривались, вернее, как решил лич, на людях он изображает послушного поднятого нежить-слугу и теперь неподвижно стоял рядом. Мужик перевёл взгляд на меня, оценил внешность и возраст.

- Магик? - несколько неуверенное предположение.

- Ученик.

- Отвечаешь за него, - вилы перестали угрожать Андину, перейдя в вертикальное положение.

- Ясное дело, - что тут может быть непонятно? Мы в ответе за тех, кого приручили, в данном случае, подняли. - Не подскажешь, где старосту найти?

Пусть деревня небольшая, но лезть в каждый дом в поисках, не лучшая идея, когда можно сразу узнать.

- А чего его искать-то? В едальне его спросишь. По дороге иди, мимо не пройдёшь, - мужик махнул рукой вдоль дороги и посторонился, пропуская нас за частокол ограды.

Пройти мимо едальни и правда было невозможно - вся деревня состояла из полутора десятка домов, расположившихся по обе стороны дороги. Одноэтажные простые дома стояли хоть и плотно, но отстранившись друг от друга. Участки отделялись невысокой оградой, явно не от воров, а от свободно бродившей скотины и птицы. В целом, деревня производила впечатление бедной, но интеллигентной старушки из тех, кто живёт на одну пенсию, считая каждую копейку, но не позволяет себе опуститься и выглядеть непристойно.

Едальня оказалась единственным строением, стоявшим вплотную к дороге, и не отгородившимся от неё цветочным палисадником. Для особо непонятливых над дверью висела вывеска с изображением тарелки и ложки. Тихо звякнул колокольчик на двери, когда мы вошли внутрь. Обстановка в едальне была верхом аскетизма. В зале стояло два стола на четыре человека и по две лавки у каждого. Всё. Ни занавесок на окнах, ни рисунков на стенах. Ожидаемой барной стойки или, оконца в стене для выдачи заказов, тоже не было. Только массивная мебель из толстых досок и две двери в противоположной от входа стене. Одна половинчатая, только до пояса, вторая под стать мебели, наверно, тараном не сразу выбьешь. Внутри никого не было, и я успела заглянуть в половинчатую дверь в поисках хозяина. За дверью обнаружилась кухня, тоже пустая. В смысле, безлюдная. Впору кричать "Люди! Ау!" Нет, понятно, что постоянно сидеть и караулить посетителей никто не будет. Местные едят дома, слишком уж мало дворов, чтобы ходить по заведениям общепита, ещё, наверно, денег за это платить. А проезжих совсем немного, не на трассе деревня. Вернее, не на проезжем тракте. Пока я думала, что же делать, из второй двери вышел крупный мужчина. С первого взгляда он создавал впечатление серьёзного и опасного противника. К этому добавлялась деревянная нога, кожаными ремнями притянутая к колену. Как-то не так я представляла себе хозяина придорожной забегаловки.

- Здравствуйте, - так как мужик только молча смотрел, чуть исподлобья, начинать разговор пришлось мне. - Можно поговорить со старостой?

- Ну, я староста, - отозвался мужик. - Чего надо?

- Сдать нежить и нечисть, - перед выходом к деревне Андин проинструктировал, что говорить и делать. Сейчас он стоял около входной двери и изображал статую. Староста покосился на него, тяжело вздохнул.

- Много?

Я отрицательно мотнула головой.

- Одно умертвие и паутинник.

- Подожди здесь, - мужик развернулся и направился обратно за тяжёлую дверь.

- И документы надо! - я успела добавить, пока он не ушёл. Староста обернулся.

- Первый выход?

- Ну, да.

- Понятно. Жди.

Я села за ближайший столик, но не успела расслабиться, как староста вернулся. С собой он принёс шкатулку, две тетради, одна толстая и пухлая от часто перелистываемых страниц, вторая небольшая и плотная, письменные принадлежности и печать, похожую на шахматную туру. Андин молча выложил голову паутинника и уши умертвия. Отрезал, когда я не видела, а я-то гадала, как доказывать про него. Староста голову осмотрел и отложил на край стола. Уши брезгливо положил в принесённую шкатулку. Обычный деревянный ящичек с крышкой на длинной петле. Всю крышку занимала расчерченная диаграмма цветовой палитры, интенсивность цвета менялась от тусклых оттенков в центре, до насыщенных ближе к краю, по центру врезан небольшой камень. Через несколько секунд камень засветился фиолетовым цветом того же оттенка, что и аура убитого трупа. Староста сверил оттенок камня с цветовой диаграммой, и, убедившись, что его не обманывают, спросил моё имя. После чего сначала заполнил страницу из второй тетради. Глядя на неё пришла ассоциация с приходно-кассовым ордером. Только там отдают узкую квитанцию, а здесь она оставалась на корешке в тетради, а отрывалась большая часть листа из плотной бумаги. Староста попросил поставить оттиск большого пальца на обеих частях листа, затем поставил печать, аккуратно оторвал мою часть и только потом, недовольно хмурясь, сделал две записи в толстой тетради. Записи гласили, что Эсме Ренато, я назвала своё новое, местное имя, получил награду за лесного паутинника, одна штука, и за умертвие, класс один, одна штука. Предыдущие записи были подобного вида, а в последней графе, где предполагалась подпись получившего вознаграждение, в основном стояли чернильные отпечатки пальцев и корявые кресты, щедро сдобренные кляксами. Моя подпись еле спаслась от такого же чёрного пятна. Ну нет у меня навыка письма птичьим пером. Чуть сильнее нажмёшь, и потекло лишнее.

Лист с печатью оказался документом, свидетельствующим, что некто под именем Эсме Ренато становится вольным охотником на нежить и нечисть, и сия бумага тому свидетельство и бессрочная подорожная. А что, удобно - пришёл в деревню, получил новые документы, и топай дальше. Хотя, мне кажется, так просто второй раз бумаги "с нуля" не дадут. Как-то слишком легко.

Местных денег я так и не увидела, сразу предложив расплатиться натурой. В смысле, ужином и ночлегом. Как раз на это полагающегося вознаграждения и хватало. По разгладившемуся лицу старосты, с которого после этого предложения сошла озабоченность, я поняла, что поступила правильно. В моём мире до сих пор в отдалённых деревнях вовсю идёт натуральный обмен, а тут живых денег брать почти что и не откуда. Пенсий не платят, зарплаты тоже, разве на рынках что продавать, а налоги требуют деньгами.

Обожравшись овощного рагу (а порции тут были не чета столовским, не тарелка, миска!), я с трудом заставила себя встать и пройти в предоставленную ночлежную комнату. Клетушка два на два вряд ли специально повторяла аскетизм обеденного зала, но в силу малых размеров в ней поместились только две широкие лавки с тюфяками, набитыми соломой. На тот момент мне ничего другого и не требовалось. Освободившись от обуви (бедные мои ноги, двое суток с лишним не разувалась) и не раздеваясь, только ослабив ремень, я буквально упала на лежанку и сразу заснула.