Ее кумир

10.

- Иногда ты выглядишь так, словно я делаю тебе плохо.

Какая черт бы тебя побрал, проницательность, мысленно выругалась я. Он не просто делал мне больно, он был вспышкой пандемии для моего организма, и я не знала от нее лекарства. Хуже того, я добровольно погибала от этого вируса.

От самобичевания меня спас звук мобильного телефона доносящийся откуда-то из кармана джинс.

- Да? - я уже увидела, что звонил Макс.

- Леся, как у вас дела?

Я пару раз глубоко вздохнула чтобы успокоить дыхание и только тогда ответила.

- Он принял таблетки, спит, - нагло соврала я в который раз при этом смотря в открытые глаза Сергея.

Думаю, Макс захотел бы с ним поговорить, а я не хочу быть свидетелем ни чьих посторонних разговоров. Да, и признаться, это были люди хоть и из одного мира, но совершенно разных полюсов.

- Хорошо, ты сама как?

Не хочу разговаривать, не хочу ни на какие вопросы отвечать. Хочу уехать домой, и чтобы там было все как прежде. Мать, отец, взрослый и здоровый брат.

Но моим мечтам уже никогда не сбыться.

Никогда.

- Нормально.

- Какие на завтра планы, Лесь?

Точно! У меня завтра совершеннолетие, а я напрочь забыла об этом, вообще обо всем, что не касалось Гордеева.

- Макс, пожалуйста, давай без сюрпризов, я просто хочу отдохнуть.

Я устала.

Устала.

Опять устала.

Мне все еще семнадцать, а я чувствую себя избитой жизнью старушкой, которой осточертела жизнь.

- Ок. Звони если что, - как всегда краток был мой продюссер.

- Пока.

Выдох. Я с силой сдав голову и распустив волосы, собранные в хвост, зашагала назад к кровати.

- Так, я вставляю наушники и досматриваю фильм, а ты спишь. А если не заснешь, таблеточку дам.

В мыслях эта ситуация пропела серенаду - дежавю, вот только другая кровать и другой пациент. Больше не обращая внимания на лежащего рядом мужчину, я как и грозилась, надела большие наушники, схватила пачку жевательного мармелада и повернувшись к нему спиной, сняла фильм с паузы. Не смотря на громкие звуки и пугающее музыкальное сопровождение, в моей голове наконец наступила долгожданная тишина.

- Лесь.

Не успеваю понять, когда именно задремала, и вот уже кто-то касается моей руки, а я как испуганный котенок почти шиплю в ответ. Не люблю, когда кто-то проникает в мою личное пространство, тем более, когда не могу себя защититься во сне.

- Леся, подъем!

Я с трудом открываю глаза и щурюсь, в глаза попадает желтый свет от лампы над головой Сергея.

- Что? - голос со сна хрипит, и к моему стыду это слышится чересчур сексуально.

Мне в лицо светят экраном мобильного телефона, на часах которого выставлено время - 00.03.

- С днем рождения, взрослая девочка, - Сергей протягивает мне на ладонь маленький черный мешочек, в такие упаковывают в ювелирных магазинах.

От его улыбки меня прошибает электричеством, и возникает такое ощущение, что от этого разряда останавливается сердце.

- Ну же, открывай!

Трясущимися, плохо слушающимися пальцами я развожу в сторону шёлковые черные шнурочки и аккуратно вытряхиваю содержимое на свободную ладонь.

- Но, когда ты успел? - в недоумении смотрю ему в самые глаза.

Порой так хотелось точно знать, о чем именно он думает, и какие чувства прячет за этой своей фирменной улыбкой.

- Нравится?

Перекатываю на руке тонкую цепочку браслета на ней три крохотных кулона - нота, скрипичный ключ и как не странно сердце. Ему я уделяю большее внимание, чем желтой ноте и зеленому ключу, само сердце выложено ярко алыми камнями, должно быть рубинами. Аж дух захватывает от такой красоты и при том, сам браслет ощущается на руке словно невесомым, не создавая никаких помех.

- Застегнуть? - так и не дожидается моего ответа Сережа.

Я пытаюсь улыбнуться, но от чего-то на глаза наворачиваются слезы, быть может даже от счастья.

- Да, - коротко отвечаю я, - он очень красивый! Просто безумно! Не стоило так тратиться.

Цепь точно моего размера, хоть и запястья у меня очень и очень тонкие, странно как он угадал и с этим.

- Тебе нравится петь?

Смотрю на него с недоверием, Сергей слишком часто говорил мне о том, что из меня вышла никудышная певица и сейчас его вопрос выглядел как саркастическое замечание.

- Музыка спасла меня от многого, но тебе ведь не нравится, как я пою, так ведь?

Сейчас мне от него была нужна честность, и я старалась чтобы мой голос выдал именно эту просьбу. Хотелось бы, чтобы он не врал мне, ведь ложь, даже во благо рушит все.

- Нет, а знаешь почему?

Внутри все обрывается.

- Почему?

- Каждый раз, когда ты поешь, у меня складывается такое ощущение, что ты перемешиваешь внутри себя боль и извергаешь ее на голову слушателю. Внутри тебя слишком много негатива, которым ты жаждешь поделиться. Боль, это не то что может радовать.

Боль.

Так вот какая я для него, просто девушка с ворохом проблем и больной душой. Жалость, уж ни это ли он испытывает ко мне?

- Ясно. В любом случае спасибо за подарок.

Восемнадцать.

Сегодня мне исполнилось восемнадцать, я совершеннолетняя, но внутри ничего не изменилось. Я чувствовала себя взрослой и за долго до этой памятной даты.

А он прав, я действительно гнилая изнутри. Есть люди, как собственно и вещи, которые уже не починить.

- Я что-то не то сказал? - его пальцы ухватили меня за запястье, оставляя жалящие ожоги от прикосновения.

- Нет, все в порядке, просто давай спать.

А у самой внутри словно стены рушились, да с таким грохотом, что отдавалось в ушах барабанным звоном. Каждый тщательно возводимый мной кирпичик, каждый ряд укладки падал просто от того, что он меня так невинно касался. Я не хотела, чтобы он меня трогал и при этом хотела этого больше всего на свете.

- Мне нравится, как ты поешь.

Я тряхнула головой.

- Нет, не нравится.

- Просто это не то, в чем легко признаться, Леся. В том, что касается тебя, всегда есть что-то неправильное.

- Почему?

- С совершеннолетием, Леся! Давай спать.