Оборотень в мужья

Эмбер критично оглядела свое отражение в зеркале. Оттуда на нее уставилась особа, совершенно на нее не похожая – длинная пышная блондинистая шевелюра (стоило признать, что парик оказался довольно-таки реалистичным), яркий вызывающий макияж, откровенное алое платье, демонстрирующее прелести, которых у девушки на самом деле не было. Точнее было, но не в таком количестве – пушап зрительно увеличил грудь так, как не всякий имплант смог бы, размера на два так точно. Ну, или так казалось из-за удачного декольте. В общем, та, что отражалась сейчас в зеркале, не была на Эмбер похожа даже издали. Скорее девица легкого поведения, но из числа элитных. Даже навскидку весь ее наряд и аксессуары тянули не меньше, чем на тысячи долларов, да и Джун все же удалось удержать весь образ на удивительно тонкой грани между вызывающей и откровенно пошлой или даже вульгарной. Чуть-чуть меньше яркости, и можно было бы даже посчитать ее какой-нибудь мажоркой, слишком выпячивающей свою сексуальность. Ну, или как-то так. - Ты уверена, что это подойдет? – в голосе Эмбер звучало откровенное сомнение, однако стоящая рядом Джун выглядела глубоко удовлетворенной. Ее пронзительно голубые глаза ярко блестели от счастья и самодовольства – она явно была горда делом рук своих. - Уверена! Не забывай, в конце концов, для чего именно ты туда идешь. - Для того чтобы отмазать тебя от жениха, которого тебе навязывает родня, и при этом заработать немного деньжат? - Пф! Для того чтобы испугать этого придурка так, чтобы он никогда даже подумать не мог о том, чтобы посмотреть в мою сторону! – исправила ее Джун, назидательно покачав вытянутым указательным пальцем, украшенным симпатичным фаланговым колечком. - Ты точно уверена, что он испугается сексуальной цыпочки, будто бы сошедшей с обложки «Плейбой»? - Нет, ну если бы он познакомился с тобой в клубе, это было бы совершенно другим делом. Но в качестве жены? Ооо, моя дорогая, это однозначное и категорическое «нет»! – Джун развернула подругу лицом к себе, критически оглядела ее со всех сторон, вертя, словно манекен в магазине, поправила парик, одернула платье. – Даже если бы ты сама по себе пришлась ему по вкусу, то вопрос все равно заключался бы не в этом, а в том, как именно он смотрелся бы в компании такой партнерши. Ты же понимаешь, у этих статусных мужиков все просчитано до мелочей. Даже банальный цвет нагрудного носового платка, подобранный несоответственно случаю, может вызвать целый скандал. А тут целая жена! Пф! Да ни за что в жизни! Эмбер передернуло. Для нее, конечно же, никогда не было новостью то, что дочерей богатых семейств отдают замуж по расчету да и в целом рассматривают скорее как ценную вещь, статусное приобретение, а не отдельную самостоятельную личность, но это все равно было неприятно. И уж тем более неприятно самой побывать в этой шкуре. Иногда Эмбер даже становилось жаль Джун. Хотя сама она была из бедной и не очень, мягко скажем, хорошей семьи, Джун, которая родилась в достатке, имела дворецкого и никогда ни в чем не нуждалась, все равно казалась ей несчастной и обделенной. Ее родители были красивыми, словно модели, на публике всегда вели себя как идеальная семья с утрированных сериалов про успешную жизнь элиты, но от них постоянно несло фальшивостью и холодностью. Каждый раз, когда Эмбер оказывалась у них в гостях, ей казалось, что сделай она хоть что-то не так, улыбки с этих красивых лиц слетят быстрее, чем последний лист с осеннего дерева, и ее тут же препроводят в какой-нибудь пыточный подвал, конечно же снобистски именуемый «комнатой перевоспитания». Джун, похоже, имела похожие опасения, поэтому до подросткового возраста вела себя еще более образцово, чем ее родители, и только после наступления позднего пубертата начала показывать истинную себя, регулярно испытывая их терпения и встревая в очередные приключения. К счастью, до подвала пока что дело вроде бы ни разу не доходило, а вот без кредитных карт и машины она оставалась регулярно. Так же регулярно, как и умудрялась снова себе их возвращать манипулятивными и исключительно коварными методами и приемами. Впрочем, обычно это было что-то не очень уж серьезное. Так, мелочи, которые куда больше походили на детский бунт – даже когда Джун исполнилось двадцать – нежели на настоящие неприятности, способные принести ее родителям настоящие проблемы. Устроить дебош, пригласить на званый вечер родителей местную рок-группу, угнать и разбить автомобиль брата, подменить родителям отель во время их очередного элитного отпуска… В общем, ничего такого, что могло бы сравниться с тем, что она надумала делать сейчас. Хотя Эмбер и не имела всей полноты картины перед собой, она все же могла составить некое представление о нынешней ситуации. Эта встреча, на которой она должна была подменить собой Джун, на самом деле была не просто свиданием вслепую. Две богатые и влиятельные семьи заключали серьезный договор, от которого почти наверняка зависели очень большие деньги. Честно говоря, влезать в столь солидное мероприятие было немного страшновато, однако Эмбер верила в то, что династические браки – пережиток прошлого, и что если этим семьям действительно хочется объединится, они обязательно найдут другой способ. Десятки других способов, если точнее. Как и говорила Джун – все это всего лишь дань глупой традиции. Дань, которая, между тем, была вполне способна сломать ей жизнь или, как выражалась она сама, «значительно испаскудить пару лет между замужеством и разводом». Если бы только этим дело и закончилось… Почему-то Эмбер была уверена, что все было куда не так просто, как пыталась показать подруга. Да и напряженный взгляд Джун, который она пыталась спрятать за не слезающей с ее лица улыбкой, намекал на то, что ситуация и вправду была намного серьезнее. - Это точно не опасно? - Это самый безопасный вариант их всех, что я смогла придумать, - после небольшой паузы призналась Джун, тяжело выдохнув. – Честно говоря, мне очень неловко тебя об этом простить. Скорее всего, ты выслушаешь о себе… или обо мне, или о нашем выдуманном образе, или обо всех разом… много обидного и оскорбительного, но это все равно будет самой малой кровью из всего, что можно представить. - А если не сработает? - Если не сработает – у меня есть еще кое-какой козырь в рукаве, но мне очень и очень не хотелось бы его вынимать, - Джун скривилась, а затем сжала плечи подруги, с отчаянием и мольбой заглядывая ей в глаза. – Еще раз прости. - Да ладно тебе, - немного неестественно рассмеялась Эмбер. – Говоришь так, словно собираешься кинуть меня в клетку с тигром. Ну пооскорбляет он меня, ну и что? Можно подумать, впервые. Хах! Это должно быть интересным, на самом-то деле. Она повернула голову в сторону отражения и ободряюще улыбнулась самой себе. В конце концов, особа в отражении хоть и была немного вызывающей и излишне сексуальной, ее вполне честно стоило бы признать симпатичной. Один разок можно позволить себе поиграть во что-то подобное, примерить образ богатой извращенной мажорки, прожигающей жизнь и плюющей на чужое мнение и желания каких-то незнакомых мужиков, которых она увидит в первый и последний раз в своей жизни. Даже оскорбления, если они и вправду будут, стоит воспринимать как часть игры и не более того. В конце концов, разве в «Подземелье и Драконы» она не проходила через что-то подобное, взяв на себя роль бесчестной воровки, обокравшей собственных приятелей по приключению? …Хотя ладно, то была спокойная настольная игра в кругу близких друзей, немного неудачное сравнение. Тогда… Пусть это будет упражнением как те, что дают в театральных кружках, например. Или еще лучше – в арт-терапии, когда нужно побывать в чужой шкуре, чтобы лучше понять и познать настоящую себя. «Вот это мне уже больше нравится», - призналась Эмбер и ее улыбка стала более естественной и даже привлекательной. - Ну что, готова? Время! – Джун в последний раз сжала плечи подруги и, наконец, отстранилась. – Пойдем, я отвезу тебя на место.   *** На этот раз крыша кабриолета Джун была опущена. По многим причинам, начиная с нежелания случайно сорвать парик ветром и заканчивая вполне естественной опаской быть опознанной кем-то из общих знакомых с потенциальным женихом. Но это было и к лучшему. Эмбер нравилось ездить с открытым верхом, но не сегодня. Сегодня ей хотелось отрешиться от мира снаружи и подготовиться к тому, что ждало ее в ближайшем будущем. Сейчас, сидя на переднем, суперкомфортном сидении, рядом с не меньше нее нервничающей Джун, все же умудряющейся подпевать какому-то попсовому коллективу, завывающему из динамиков проигрывателя, Эмбер немного жалела о том, что они с подругой решили вообще ничего не узнавать о том, кого им следовало отпугнуть. Нет, конечно им было известно, что этого мужчину зовут Джонатан Картрайт, что он директор какой-то крупной корпорации, и что его семья была достаточно богатой и влиятельной, чтобы привлечь внимание родни Джун, но на этом дело и ограничилось. Джун считала, что это – идеальная стратегия, чтобы показать, что этот мужчина ей совершенно не интересен. Учитывая, что в кругах элиты знать хотя бы минимум о своем партнере, что деловом, что романтическим, было обязательным правилом хорошего тона, а также то, что любой властный мужчина был достаточно тщеславен и самолюбив для того, чтобы всерьез обидеться на отсутствие интереса к своей персоне, это казалось удачным решением. Но все же… Все же Эмбер было почему-то не по себе. Может дело заключалось в нежелании обижать незнакомца, который (по крайней мере пока) этого вроде бы и не заслужил, может в банальном самосохранении (мало ли, что от него можно будет ждать), а может и в том странном предчувствии, что появилось у нее совсем недавно и вдруг начало быстро нарастать, предвещая нечто не очень хорошее. «Да ладно, я просто боюсь и это нормально» В принципе, это звучало куда более логично, чем некое мистическое чувство интуиции, однако отделаться от неприятного ощущения оказалось практически невозможно. К моменту, когда авто притормозило на парковке перед рестораном «Пандора», Эмбер почти трясло от напряжения. К счастью или к горю, но Джун это заметила. - Так, что-то на тебе совсем лица нет, - вздохнула она, заглушив мотор и повернувшись к подруге. – Хотя не могу сказать, что не понимаю, в чем дело. А знаешь что? У меня есть идея! В бардачке. - Что? – с недоумением переспросила Эмбер, но все же послушно полезла в указанное место. Под крышкой обнаружилась фляга весьма знакомого вида, и девушка сразу поняла, что речь именно о ней. – Ты серьезно? - Да ладно тебе, не будь ханжой, - пожала плечами Джун. – И ты расслабишься, и еще одна пикантная нотка в твой аппетитный образ добавиться. Вообще минусов не вижу. К тому же не зря ведь говорят, что алкоголь работает как обезболивающее. Как минимум моральное. Глядишь, и ты вообще не запомнишь, что он там будет тебе наваливать. Эмбер скривилась. Идея была одновременно идиотской и божественно гениальной. Все равно терять было нечего, поэтому она все же смирилась. Свинтила крышечку и, даже не принюхавшись, сразу отпила. Глотку обожгло так, что проступили слезы. Эмбер закашлялась и проворные руки Джун тут же вырвали флягу из пальцев девушки. - Не моргай! Не моргай, а то смажешь макияж! А хотя… Почему бы и нет. Однако Эмбер уже смогла совладать с собой и сдержать набежавшие слезы. Это стоило труда, зато немного отвлекло от навалившихся на нее переживаний. - Ладно… кха… я, пожалуй, пойду. - Напоминаю – столик на имя Картрайта. Все, удачи, красотка! Порази этого мужлана по самое «не балуйся»! Эмбер уже не видела, но слышала, как ее подруга посылает ей в спину шумный воздушный поцелуй, и просто проигнорировала это. В ее голове постепенно воцарялся нервный, почти истеричный хаос. *** Хотя ресторан «Пандора» и носил претенциозное и немного банальное название, выглядел он действительно стильно и элегантно. Дизайнеры сделали ставку на классику, в которой просматривались сдержанные элементы греческого стиля – колонны, открытые пространства, высокие потолки, мозаика и несколько статуй, но проглядывали здесь и весьма уместные вкрапления технологической современности. Здесь было так же красиво, как и комфортно с чисто практической стороны. Причем все эти новшества совершенно не бросались в глаза, но ощущались почти сразу – и отменно налаженная система климат-контроля, и автоматический детектор нового посетителя, тут же давший персоналу знак двинуться ей навстречу, и удобная программа мгновенного обнаружения зарезервированного столика. Все произошло так быстро и так комфортно, что Эмбер даже отвлеклась от своих переживаний, поглощенная новыми и ранее неведомыми ощущениями, но ненадолго. Достаточно было заметить темный силуэт, который уже дожидался ее за означенным столиком, как весь страх и неуверенность нахлынули на нее с новой силой. Чем ближе оказывалась девушка к «объекту», тем четче осознавала, что ее глупое решение было не просто ошибочным, а вполне может быть даже всерьез опасным. Эмбер не успела даже толком рассмотреть мужчину, однако довольно быстро ощутила то, что было принято называть «аурой». Она чувствовала подобное, наверное, впервые в своей жизни, но сразу же поняла, что это такое. Словно бы сам воздух вокруг незнакомца густел все больше по мере приближения к нему. Сердце сжималось, перехватывало дыхание, начинали шевелиться волосы на голове. Это был не то, чтобы страх, но что-то крайне близкое к тому, что-то инстинктивное и древнее, что-то связанное с естественным инстинктом выживания. И это, может быть, не напрягало бы так сильно, если бы ожидающий за столиком человек внешне соответствовал такому эффекту. Был массивным, грубым и брутальным, с лицом стереотипного маскулинного самца, кривой ухмылкой на тонких губах, злым взглядом, грубым низким голосом. Таким, каким принято было изображать бандитов, средневековых пиратов или каких-нибудь первобытных охотников. Но нет, мужчина, который поднялся ей на встречу, по-джентельменски отодвигая перед девушкой стул, оказался куда больше похожим на утонченного аристократа, который вряд ли держал в руках что-нибудь тяжелее клюшки для гольфа или портфеля с ценными документами.  Джонатан Картрайт был классическим представителем «старой Европы» - бледная кожа, тонкий нос с горбинкой, утонченные черты лица, идеальная осанка. Консервативная стрижка черных волос немного уменьшала тот эстетический эффект, который могла бы производить его внешность, но даже с ней он выглядел вполне привлекательным. Не красавцем в идеалистическом представлении самой Эмбер, но все же близким к традиционному пониманию красоты, не грубой и не массивной, но все же выразительно мужественной. Причем этот эффект элегантности и аристократичности был настолько сильным, что только оказавшись вплотную к Джонатану девушка поняла, что он на самом деле на целую голову выше нее самой и довольно широк в плечах. Наверняка если бы не строгий офисный костюм, он показался бы ей атлетом, но так судить было сложно. Возможно, ее восприятие немного исказилось из-за его странной тяжелой ауры. - Добрый вечер, мисс Вульфстром, позвольте мне немного за вами поухаживать, - произнес Джонатан, замирая за спинкой стула, на который девушка, замешкавшись, все же уселась. – Не сочтите за наглость и проявление патриархальности. Ни в коем случае не хотел бы вас обидеть банальной данью традиции. Голос Джонатана Картрайта оказался еще одной неожиданностью. С такой внешностью мужчина должен был бы говорить скорее лиричным баритоном, сухим и офисным, или, если уж судить по ауре, каким-нибудь грубым басом, однако вместо этого слуха Эмбер коснулось нечто неожиданно низковатое и мелодичное. Не то, чтобы бархатистое, как принято описывать в литературе для дам, но очень приятное и цепляющее. Девушка оказалась так сбита с толку этими неожиданностями, что не сразу поняла две вещи. Во-первых, Джонатан задержался за ее спиной, видимо, дожидаясь ее ответа. Во-вторых, она совершенно выпала из собственной роли хамоватой вульгарной девицы, сразу же показавшей свой пренеприятнейший характер. «Давай же, Эм, это твой шанс!» Феминизм! Феминистичных женщин современные успешные мужчины вполне согласны были видеть в качестве своих деловых партнерш, но редко когда – в роли жен или любовниц. Особенно когда речь идет о такой старинной – или вернее устаревшей – практике договорных браков, наследственных бизнесов и кровных мезальянсов. И то, что сам Джонатан задал подобный вопрос, лишь подтверждало, что такие темы его все же волнуют, так или иначе. Девушка набрала полную грудь воздуха и вызывающе вскинула подбородок. - И что же, если сочту? Выдернете из-под меня стул? Или предложите компенсировать мои моральные страдания брендовой безделушкой из последней коллекции? Джонатан неожиданно весело хмыкнул и только после этого наконец зашевелился. Но вместо того, чтобы проследовать на свое место, вдруг наклонился вперед, подаваясь к Эмбер вплотную. Она испуганно замерла на месте, совершенно не понимая, чего именно ей следует ожидать, и вздрогнула, когда дыхание мужчины коснулось чувствительной кожи между ухом и шеей. «Он что, меня нюхает?!» Да, все указывало именно на это. Сейчас пару отделяло друг от друга едва ли больше пяти сантиметров. Его лицо оказалось так близко к ее голове, что Эмбер ощущала не только его дыхание, но и жар тела мужчины. Характерного фыркающего звука он не издавал, но она почему-то даже не сомневалась в том, что ее догадка была стопроцентно верна. А еще ей почему-то показалось, что он принюхивался не столько к аромату ее парфюма, сколько к тому, что в художественной литературе принято называть «запахом страха». И, видимо, то, что он там почуял, ему понравилось, поскольку мужчина издал звук, напоминавший довольное урчание, а затем и вовсе довольно наглым, хозяйским жестом прошелся рукой по ее шее и плечу, с неохотой выпрямляясь в полный рост. Эмбер напряглась. Ей захотелось воскликнуть «да что вы себе позволяете!» и может быть даже шлепнуть его на наглой пятерне, да вот только это никак не вписывалось в тот развязный образ, который они с Джун так тщательно создавали. С трудом подавив чисто рефлекторную реакцию и тяжело сглотнув, она заставила себя нагло усмехнуться и запрокинуть голову, снизу вверх глядя прямо в потемневшие глаза мужчины. Ее сердце сжалось, но девушка все же смогла недрогнувшим голосом произнести: - Ну и что, понравился вам продукт, предложенный моей семьей? Джонатан еще раз хмыкнул, а затем нарочито неспешно направился к своему месту, сел, занял удобное положение, закинул ногу на ногу, уставился в глаза своей собеседнице. Взгляд его не был угрожающим или тяжелым, но почему-то выдержать его оказалось на удивление сложно. - Мне очень понравилось, - довольно откровенно заявил он. – Хотя мне бы не хотелось, чтобы кто-либо, даже вы сама называли себя товаром или предметом. Эмбер фыркнула. - Как лицемерно с вашей стороны. Если уж я не «предмет», тогда что это за сделка? Работорговля?   Джонатан помолчал, будто оценивая ее слова и подбирая наиболее удачный ответ. - Я бы предпочел называть это взаимовыгодной сделкой. - Что ж, я догадываюсь, что получите от нее вы и моя семья. А что же до меня? Что получу конкретно я? – с вызовом поинтересовалась девушка, копируя позу своего собеседника, только в более развязном, сексуальном стиле. Она даже подалась чуть вперед, чтобы открыть ему лучший обзор на свое декольте, вот только мужчина напротив выглядел так, словно все ее слова и поступки его лишь веселят, и ничего более. - Ответ достаточно прост, юная леди. Вы получаете меня. - Вас? Хах! Что мне до… - Вы получаете надежного и верного мужчину, который будет вас любить, оберегать, защищать и, если понадобится, кинет вам под ноги весь мир, - перебил ее Джонатан, не изменив интонаций. Он говорил так, словно сам верил в свои слова. Словно это были лишь условия контракта, измеримые и конкретные, вроде 30% акций или распоряжение каким-то имуществом, но уж никак не абстрактные и метафорические чувства и образы. И почему-то в это хотелось верить. Эта манера подкупала. - Любовь, да? – Эмбер откинула с шеи волосы эффектным жестом, подсмотренным в каком-то сериале. Скривила губы. Эдакая стерва с характером. – Вы кажетесь достаточно взрослым мальчиком, чтобы верить в подобные сказки. Или я ошибаюсь? - Вы ошибаетесь в том, что называете любовь сказкой, и я с удовольствием на деле докажу вашу неправоту, мисс Вульфстром, - улыбнулся Джонатан и от этой его улыбки, от выражения темных глаз кожа девушки покрылась мурашками.