От ненависти до любви

Глава 5

Кевин получил свою одежду, упакованную в пакет.

— Возвращаем в целости и сохранности, — похвалился охранник на передаче, — даже крошки печений остаются там, где они и были.

Кевин невесело улыбнулся. За четыре года и шесть месяцев они наверняка бы покрылись плесенью и остались пятна. Он был в костюме в ту ночь. В своем единственном светло-бежевом костюме, купленном на распродаже и который был ему немного великоват. Возможно, это полиэтилен придавал ему такой грязно-серый цвет или Кевин и, правда, уже не помнил его.

— Спасибо, — тихо отозвался Кевин, расписываясь в получении.

Было и страшно, и волнительно. Омега боялся, что сейчас всё это окажется теми самыми многочисленными снами, что преследовали его. Боялся, что что-то могло пойти не так. И каждый его шаг был таким медленным и неуверенным, что охранники невольно подгоняли его.

— Что, не хочешь с нами расставаться?

Кевин сглотнул. Эти четыре года навсегда останутся в его памяти, а татуировка, выбитая на запястье, со штрих-кодом, не сойдёт никогда.

Ему отвели комнату, где Кевин переоделся. Серый цвет костюму придавал, и правда, пакет. Он был всё таким же светло-бежевым и из-за вакуума сохранил запахи того дня: алкоголя, духов, сигарет… Кевин задрожал. Голова закружилась. Он чуть не упал, но вовремя опомнился. Нужно было идти. Потом он постирает его.

Почти на ватных ногах Кевин прошёл по душному коридору, открыл двери во двор. От слишком яркого солнца заслезились глаза. Высокий забор с проволокой, несколько постов и вот маленькая дверца, которая открылась совсем бесшумно, и Кевин сделал шаг вперёд.

Не было ограничений, казалось, даже воздух циркулирует совершенно другой. Его много.

Кевин закрыл глаза, жадно вдыхая и выдыхая.

Раньше он не понимал значение слова свобода. А сейчас знал.

Все четыре года его жизнь состояла из строгого распорядка, и Кевин немного терялся. Такое впечатление, он не знал, с чего ему начать. Но он был полон уверенности, что быстро освоится. Снова привыкнет.

Его костюм сидел на фигуре даже ещё свободнее, чем раньше. Кевин не знал, сможет ли поймать сейчас попутку, и вообще, рискнет ли кто-то остановиться возле тюрьмы. Он так и продолжал мяться у ограды.

Двери за его спиной снова открылись.

— Ты как, малыш?

Кевин улыбнулся. Доктор Калеб Джонс всегда был как спасательный жилет. Иногда омега думал, что будь этому бете хотя бы меньше пятидесяти, он бы мог в него влюбиться. Временами грубый, злющий, но всегда с добрыми зелеными глазами. За четыре года у него прибавилось седых волос, и сгорбилась спина. Кевин часто помогал ему в медблоке и многому научился, даже зашивал раны. Можно сказать, он стал личным помощником доктора. И всерьёз подумывал, чтобы окончить курсы младшего медперсонала. С такими навыками он всегда сможет найти работу.

— Лучше, чем я думал, — чуть запоздало ответил омега.

Доктор Калеб закурил. Он очень много курил.

— Всё время смотрю на тебя и удивляюсь тому, что за четыре года ты не изменился, — буркнул он.

— Вы сами мне говорили, чтобы я не терял себя.

— Но наивность и доброту стоило бы променять на хитрость и коварство, — проворчал доктор Калеб.

— Я привык так, и я не наивный…

— Рассказывай сказки, ладно, поехали или ты собрался торчать тут весь день?

Кевин заторопился за доктором. Ну точно, как спаситель. Они вышли на стоянку и сели в такую же старую и дребезжащую машину. Но Кевину было всё равно. Он наконец-то покинул это место и ехал на встречу с Алексом.

Сердце бешено трепетало, впору было бы попросить у доктора Калеба его пилюли. Все эти четыре года он писал письма в дом малютки, но ему ни разу не пришёл ответ. Кевин хотел верить в лучшее. Его Алексу уже четыре года. Он наверняка уже многое понимает и самостоятельный.

От этого становилось плохо. Но Кевин наверстает. Всё исправит.

***

Кевин никогда не замечал детских домов. Он ими раньше не интересовался. Хотя, вот незадача, сам бы мог угодить сюда, если бы не дедушка. А когда тот умер, Кевин был уже слишком взрослым и самостоятельным. В помещении, где ему предлагали подождать директора, детей не было. Их вообще не было видно. Об их присутствии напоминали только детские фотографии и рисунки.

Доктор Калеб оставил его около дверей дома и велел больше никогда не нарываться на плохих парней, а ещё оставил свой номер телефона и адрес. Кевин был очень ему благодарен. Он уже около получаса сидел в приёмной, где тихо тикали часы и шумел кулер. Пожилой секретарь, не глядя на него, что-то печатала, выводила на принтере и снова печатала, пока не раздался писк.

— Заходите, — обратились к Кевину.

Тот чувствовал, что под ногами будто вата. Он глубоко вздохнул и прошел в кабинет.

— Вы хотели усыновить ребёнка? — сразу начала чрезмерно широкая женщина в странных угловатых очках. Её красные губы заметно выделялись на сером одутловатом лице.

— Я бы хотел забрать своего, — уверенно сказал Кевин.

— Это похвально, всегда уважаю омег, которые наконец-то взялись за ум и решились снять хомут с шеи государства и надеть на себя.

Её слова Кевина покоробили, но он промолчал. Он никогда не отказывался от Алекса, его грубо отняли у него, но кому какое дело?

— Есть доказательства?

— Вот моя родовая карта, — Кевин положил документы на стол.

Директриса без интереса пролистала их, остановившись только на тюремной печати.

— Ах, вот что…

От её задумчивого и грубого голоса у Кевина похолодели руки.

— Вас выпустили досрочно?

— Нет.

— У вас имеется жильё?

— У меня есть сбережения, я могу обеспечить своему ребёнку всё необходимое для жизни, я мог…

— Меня не интересует, что вы можете, меня интересует, что у вас есть сейчас.

Кевин замолчал и это затянулось на долгую минуту.

— Всё ясно, мистер Спейси, похвально, конечно, но увы, отдать вам ребёнка мы не имеем права.

Это был как ушат холодной воды.

— П-подождите! Это мой ребёнок, я его вынашивал, я кормил его… это мой… это…

— Я знаю, у вас инстинкты, но сами подумайте, вы только вышли, у вас ничего нет, отдай мы вам ребёнка, куда вы с ним пойдёте? А если ему придётся провести ночь на улице? И вдруг вы решите, что суток вам достаточно для общения и оставите его. Нет-нет, это будет настоящий скандал. Вначале найдите приличную работу, стабильный доход и жильё на двоих. Пройдите аттестацию на вменяемость. Это займёт около полутора или двух лет. Предоставьте документы и мы рассмотрим вашу заявку.

Если можно было быть убитым словами, то Кевин сейчас давно лежал, истекая кровью. Два года? Документы? О чем говорит эта женщина? Он ведь просто хочет забрать своего ребёнка. Не чужого, а своего!

— А… я…

— Можете идти.

Директриса сухо указала ему на дверь.

— Ам… можно мне его увидеть? Хотя бы увидеть?

На лице беты-женщины появилось та самая эмоция, которую можно назвать — "как ты достал".

— Я здесь ещё новенькая, всего неделю работаю, — зачем-то начала она, — но видя ваш серьёзный настрой, помогу вам.

Она извлекла из сейфа журнал, сверила данные с родовой картой и начала пролистывать страницы, похрюкивая себе под нос.

— Хм… о… — она вдруг остановилась. — Боюсь, вам уже никто не сможет помочь.

— Что? — Кевин ощутил, как сдавленный вдох принёс ему обжигающую боль. — Что с моим сыном?

— Я не имею права разглашать это, но… его усыновили и, судя по координатам, это богатая семья.

Кевин не мог дышать. Усыновлен? Не может быть! Он не отдавал! Он…

— А вы можете сказать мне…

— Нет.

Женщина захлопнула журнал и убрала его в сейф.

— Вы что же думаете, мы тут все зря сидим? За такие мизерные копейки, которые государство кидает нам, мы охраняем покой будущего поколения. Мало ли какая омега одумается и чего она захочет от своего подкидыша…

Кевин положил ей на стол свою карточку.

— Здесь всё, что у меня есть, код 2607, — сказав это, Кевин ни о чем не думал, кроме как об Алексе. Если эти деньги помогут, он готов их отдать.

Женщина быстро накрыла своей тяжелой ладонью карту и спрятала в сумочку. А на маленьком клочке бумаги она написала адрес, протягивая её Кевину.

Тот поднялся и зашагал прочь. Он почти бежал, словно мог догнать эти четыре года, когда его ребёнок был в чужой семье.

Внутри всё сдавливало, жгло и сам он был на грани истерики.

Ему хватило на оплату проезда автобусом до спального района, дальше к элитным домам нужно было идти пешком. Кевин не ел целый день, но желудок скручивало так, будто у него там были камни. Он раз за разом перематывал в голове всё то, что будет говорить. Кевин будет убеждать их отдать Алекса. Потому что это неправильно.

В пиджаке было жарко. Июль стоял на редкость без единого облачка, и Кевин не знал, сохранилось ли что-то из его вещей в той комнате, которую он снимал четыре года назад, кажется, ему присылали письмо, что все вещи были розданы по ночлежкам. Так что всё, что у него есть — это этот костюм.

За четыре года он подстригался всего лишь два раза, и волосы были до плеч. Они неприятно липли к взмокшей шее. В детстве Кевин всегда хотел, чтобы цвет его волос был белый, а не черный, тогда летом голову не так бы припекало. А сейчас очень жалел, что нет шляпы.

Об элитном районе Кевин слышал и смотрел только по телевизору. Здесь имели недвижимость все знаменитости и политики их мегаполиса. Красивые крыши домов прятались за высоченными заборами. Тут не было остановок, не ходили автобусы, возле каждых ворот стояла охрана. Ужасный район. Кевину не понравилось. На улицах слишком одиноко и тихо.

Ещё раз взглянув на подсказку, Кевин сопоставил написанный адрес и тот, что перед ним. Совпадало.

За высоким забором прятался настоящий дворец, судя по крышам, много зелени и это, кажется, был самый огромный особняк из всех, что ему встретились.

На воротах не было ни звонка, ни чего-либо ещё, чтобы подать сигнал. Кевин стучался, кричал, но огромный дом как будто был глух к нему.

Он находился на самом солнцепёке и нервы, жара и голод лишали его сил. Кевин стучал так больше часа. Ждал и снова пытался привлечь внимание.

Никого даже не было вокруг, чтобы спросить.

Кевин совсем обессилел и поплёлся в тень дерева через дорогу. Присев на бордюр, он обнял себя, пытаясь успокоить колики в животе. От самого вида дома его бросало в жуткую панику. Там могло происходить всё, что угодно, все четыре года, и никто не мог бы…

Подъехал лимузин, ворота медленно открылись, запуская машину во двор. Кевин поднялся, поторопился. Лимузин остановился. Оказывается, за воротами было полно охраны и слуг. Один из охранников открыл заднюю дверцу и на усыпанную гравием дорожку спрыгнули маленькие ножки в шортах.

— Алекс… — голос вмиг стал хриплым. Кевин бросился к воротам.

— Алекс!

На него обратили внимание, но совсем не ребёнок, чьи светлые волосы он видел из-под детской шляпки. Он, поправив маленький рюкзачок, бодрым шагом направился вслед за женщиной в длинном коричнево-черном платье.

Кевин продолжал звать и звать мальчика, но того быстро уводили. Омега даже не заметил, как вбежав во двор, его сбили с ног, а затем выволокли наружу и закрыли двери.

Кевин царапал и стучал кулаками, что-то кричал об отцовском праве.

Это был Алекс. Но он не услышал его. Даже не посмотрел.

***

Джейсон задремал в кресле самолёта всего лишь на двадцать минут. Он уже научился засекать время и вообще привык спать такими рваными короткими промежутками. Конечно, он уставал. Но ничего не помогало, даже снотворное.

— Мы заходим на посадку, сэр, — оповестил капитан.

Джейсон вздохнул, пристегнулся и попросил стюарда принести ему воды. За окнами медленно кружились огни города. Джейсон вздохнул. Последний раз он был дома два года назад, а затем снова вернулся в Азию. И вообще подумывал перебраться туда. Уже сейчас он постепенно переправлял все важные документы в дочернюю компанию.

Этот город навевал ему плохие воспоминания. Джейсон ненавидел здесь всё, даже воздух.

Небольшая зона турбулентности заставила его немного прийти в себя. Он тут не задержится — это точно.

Посадка вышла мягче, чем Джейсон рассчитывал. А, вообще, он терпеть не мог перелёты и надеялся скоро осесть на одном месте.

Ко взлётной полосе подъехал бронированный лимузин. Джейсон забрался внутрь, сразу включая телефон.

— …к моему приезду ребёнок должен спать… что у вас? Какой человек? Что ему было нужно?

Джейсон задавал вопросы, как робот. Со своим сыном у него не было никаких встреч. Должно быть, он и не знал, как выглядит его отец. Но своё отсутствие Джейсон компенсировал с лихвой дипломированными нянями, лучшими учителями и прислугой, которая доставала всё, что он хотел, стоило лишь об этом сказать. Одним словом, Алекс ни в чем не нуждался. И показывал неплохие знания и способности к обучению даже в четыре года. Своим законным отпрыскам этот парень будет хорошим помощником.

Поэтому такие сообщения, когда неизвестный ошивался возле его особняка, да ещё и знал, как зовут его бастарда — это вообще ни в какие ворота. Нужно будет произвести реорганизацию в службе безопасности. Допустить такие утечки!

Джейсон четыре года успешно всё скрывал. И будет делать это дальше.

Поэтому когда он подъезжал к дому и увидел этого мечущегося возле забора человека, смотревшего в непрозрачные окна болезненным и умоляющим взглядом, Джейсон почувствовал, что кто-то кинул в его жизнь атомную бомбу.

Кевин Спейси, собственной персоной.

Машина не остановилась, зато мысли Джейсона замедлились. У него было куча вопросов, но они все отпали, потому что ублюдок, чьё имя он не мог долго запомнить, а теперь выбросить из головы, находился возле его дома.