От ненависти до любви

Глава 4

Джейсон был в бешенстве.

О рождении ребёнка ему сообщили днём, на работе, а всё потому что, когда он вернулся домой после ночного "свидания", альфа как подкошенный свалился спать. Как сказала прислуга, никто не мог его разбудить. На них Джейсон не злился. Определённо, секс — лучшее лекарство от бессонницы.

Он не стал созваниваться с информатором в тюрьме, так как посчитал это бессмысленным, вначале нужно было решить утренние дела в офисе, больше половины которых он пропустил. В конце концов, что может случиться, если только омега просит ещё. А то, что он там хочет, Джейсона волновало мало.

— Какого черта вы оставили ему ребёнка?! — орал Джейсон, услышав в ответ нечленораздельное мычание.

Он нанял лучших врачей по родам у мужчин-омег. В его идеальном плане, казалось, было учтено всё. Омега рожает в срок, ребёнка ему не показывают, чтобы не усиливать родительскую связь, которая обычно у омег до самой смерти, и ради своих детей они хоть под пули встанут. После ребёнка отправляют ему, а дальше он решит. Омега должен лишь был узнать, что ребёнок умер, чтобы в будущем он не имел с ним никаких контактов.

Джейсон буквально рычал.

— Заберите ребёнка, немедленно!

— Сейчас это повлияет на его здоровье... — лепетали ему в ответ, — поймите, ребёнок сейчас слаб, он родился раньше срока, ему нужны все микроэлементы, которые может дать молоко отца-омеги.

— Твою же мать! — Джейсон ощущал сильную сдавливающую боль в висках. Никогда он не думал, что кто-то может доставлять ему столько проблем. — И сколько мне ждать?

— Месяца вполне достаточно.

Джейсон кивнул. Месяц. Черт.

Он терпеть не мог, когда всё шло не по плану. И этот омега имел дурную привычку всё ему портить.

Может, действительно стоило и позаботиться о его устранении?

— Какой статус у ребёнка? — наконец-то поинтересовался Джейсон.

— Альфа — мальчик, сэр.

Джейсон устало опустился в рабочее кресло. Это хорошо. С альфами не нужно долго возиться, они рано становятся самостоятельными. С омегой пришлось бы сложнее. Да и Джейсон боялся, что не смог бы отдать своего омегу теплу чужого альфы.

— Его назвали Алекс.

К имени Джейсон не имел претензий. Хорошее. Альфам подходит.

— Через месяц не должно быть никаких внезапных происшествий. Ребёнок обязан быть у меня.

Его приказ, как и прежде, не обсуждался.

Он нажал отбой и нашёл в столе папку с делом Митчелла. Джейсон пролистал несколько страниц, задержав внимание на смятой фотографии омеги и его имени — Кевин.

Хотелось вытрясти его целиком, вспороть брюхо и повесить шкуру у себя в охотничьем домике. Заковать в цепи и свернуть так, чтобы доступной была только дырка, как в древние времена, доступный всеобщий омега. Такие быстро подыхали. И Джейсон с удовольствием проделал бы то же самое с этим Кевином.

Глядя на фото, он невольно улыбнулся. Он всё успеет сделать.

***

Алекс оказался очень жадным ребёнком. Всё внимание Кевина должно было быть приковано к нему, стоило только отвернуться, как тот разрывался диким плачем до икоты. У Кевина уже и руки болели и соски, но он всё равно не мог нарадоваться. Алекс хорошо набирал вес и, кажется, уже стал смотреть на мир более осознанно. Кевин каждый день пытался найти в нём свои черты, но всё больше понимал, что его сын похож на неизвестного альфу. Голубоглазый со светлым чубом, единственное, что угадывалось от Кевина — так это слегка смуглая кожа и тёмные длинные ресницы, ну и, наверное, курносый нос.

Прапрадед Спейси был нигерийцем-фермером, и с тех пор они хоть и разбавленные, но всё равно некая "темность" сохранилась. Дедушка-омега был очень красивым, с необычной внешностью: зеленоглазый, смуглый и русоволосый. Кевин помнил, как ему рассказывали в детстве великую историю любви своих дедушек. Это было, как сказка на ночь. Они были истинными. И дедушка-омега презрел все плывшее в руки богатство и выбрал того, кого любил: простого рабочего.

От дедушки-омеги остались лишь фотографии. Да и от всей семьи в целом. Но теперь Кевин был не один. Его малыш альфа был таким же красивым, как принцы в сказках.

Кевин уже придумал всю жизнь наперёд. Он даже мысленно уже нянчил внуков.

Когда истечет срок, Кевин дал себе слово, что будет работать хоть до изнеможения, но обеспечит Алексу достойное будущее. Он просто обязан это сделать. У них будет свой собственный дом и тихие вечера со сказками и уроками.

За месяц Алекс заметно отяжелел и почти не слезал с рук. Всё это время доктору Калебу удавалось держать его в медблоке, он в карточке фиксировал им то температуру, то запоры, то диагностировал воспаления. И советовал Кевину постоянно жаловаться на своё самочувствие. Чем дольше он тут пробудет, тем лучше, а потом, может, и одиночку выделят, так и вообще будет хорошо. Слава богу, Алекс не выглядел больным ребёнком. Это радовало Кевина.

Казалось, ничего ужасного не происходило. И этот месяц пролетел слишком быстро в приятной рутине: ощущении запаха молока с детской присыпкой.

Он и сам чувствовал себя невероятно здорово. Вся тянущая боль между ног прошла, синяков тоже почти не осталось, только небольшие шрамы от зубов на правом плече. Кевина это не пугало. Он вообще подумал, что это дар быть беременным в такой сложный период его жизни. Если бы у него не было Алекса, он бы точно наложил на себя руки.

Закончив с вечерним кормлением, Кевин убаюкал малыша и положил в кроватку рядом. Он погладил его маленькие ножки и нахмурился. Вся одежда и эта кроватка будет ему скоро мала, да и прятаться в медблоке уже надоело.

Кевин тяжело вздохнул и прилёг на кровать. В последнее время он засыпал глядя на сына. Так случилось и в этот раз. Он буквально слышал биение его сердца, и вздохи, когда закрыл глаза — это для него звучало, как колыбельная.

Кевин спал не долго, стоило Алексу пошевелиться, как он открывал глаза, дотрагиваясь рукой до его маленького тельца.

Сейчас было что-то не так. Кевин не мог четко рассмотреть предметы. Не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Его снова привязали. Он заметил, что в вену на сгибе локтя была поставлена капельница.

Спиной к нему стоял медик, но это была не горбатая спина доктора Калеба, а кого-то другого, и пахло от него чем-то горьким, лекарственным.

Кевин блуждал взглядом, в кроватке, где должен лежать Алекс, его не было.

— Где… где мой сын?

Язык заплетался, казался толстым и неповоротливым.

— У него поднялась температура, пока ты спал, и его увезли в реанимацию, спасти не смогли.

Голос медика был грубый и монотонный, будто у робота. Кевин нахмурился.

— О чем вы говорите… я не… позовите доктора Калеба.

Кевин резко дёрнулся с силой, от движения что-то упало на пол. Медик нагнулся и принялся собирать. А голову продолжало кружить, но Кевин не прекращал дёргаться.

— Где мой сын?

— Тебе сказали, успокойся.

— Где мой сын?

Кевин метался. Его начало трясти, то, что вводили ему в вену, странно действовало, тело словно окоченело, мышцы неприятно трещали, стоило пошевелиться. И боль. Везде.

Медик кольнул ему что-то в плечо, и Кевин ощутил тепло.

— Где мой сын? — повторял он раз за разом, даже когда остался один.

Кевин сходил с ума, и ничего не мог с этим поделать. В маленькое окошко медблока он видел, как уносили Алекса. В черном мешке точно был Алекс. Кевин мог уловить его детский запах даже в этом положении. Ему казалось, он кричит, срывая голос, но он не мог произнести и слова. Тело полностью отказало, и он потерял сознание.

***

Его парализовало на пару дней. Всё это время Кевин провел между сном и реальностью. За этот промежуток он очень устал. Время шло, а он продолжал лежать бревном. Его Алекс удалялся ещё дальше. Нужно было подниматься. Но Кевин не мог.

Однажды появился доктор Калеб. Он был серее, чем обычно, и пахло от него отвратительно, словно от мусорного бачка.

— Я тебе говорил, — устало пробормотал он, — не нужно было его оставлять.

Кевин хотел сказать, что это его решение, и никто не вправе осуждать. Но язык не двигался, а из горла вылетели только хрипы.

Доктор Калеб ввел что-то в его вену и Кевин сразу ощутил это. Словно его освободили. Сорвали неведомые тиски, даже дышать было легче. Давно бы так. Что он им такого сделал? Почему забрали его ребенка?

Он поймал доктора за мятый халат, ощущая возвращающуюся силу.

— Помогите мне, доктор Калеб, — его голос прозвучал отчетливей, чем Кевин думал.

— Лучше о себе подумай, а твоего сына не вернуть.

— Вы же можете, помочь… вы… умоляю, помогите мне.

Доктор вздохнул. Казалось, он ничего не хотел говорить, но что-то выдавало его: то ли поджатые губы, то ли отведенный взгляд.

— Его отправили в детский дом для малюток, в нашем городе он один, так что найдёшь быстро.

— Зачем? Я же не отказывался от него, я же…

— Это всё, чем я могу тебе помочь, — прервал его доктор, — постарайся вести себя послушно, и, возможно, за хорошее поведение выпустят раньше, тогда быстрее его найдёшь.

— Но…

Доктор одним жестом приказал закрыть рот.

— Сейчас ты должен показать смирение, если охрана поймет, что ты собираешься бунтовать, проваляешься овощем до конца срока, а после такого не восстанавливаются.

Кевин проглотил готовые сорваться рыдания.

Почему всё так случилось? Он ведь никому ничего не сделал. Или это всё ещё отголоски его проступка? Как бы то ни было, а отдавать сына Кевин не намерен. Да и кому нужен чужой ребёнок? Никто не будет любить его сильнее, чем он — его отец.

Быть спокойным, когда хочется орать и все крушить, достаточно сложно.

Вот и Кевин не справился. Впервые он чувствовал такую всепоглощающую злость и отчаяние.

После выписки из медблока он через неделю угодил в карцер.

***

Джейсон в истинность верил ну разве что в детстве. А потом воспринимал это как сказку, придуманную для того, чтобы усыплять беспокойных детишек. Не было никакого научного подтверждения этой истинности, лишь домыслы и крики некоторых пар, что вот именно они избранники судьбы. Однажды по телевидению даже запустили реалити-шоу «Найди своего истинного». Джейсон ни разу его не смотрел, а вот Митчелла приглашали как-то на пару эпизодов. Чем кончилось дело, он не помнил, кажется, тот сказал, что они с Джейсоном и есть истинные. Возможно, так оно и было, по крайней мере, они друг другу подходили по социальному статусу. Джейсон никогда бы не взглянул на того, кто ниже него в обществе, даже если бы ему сказали, что это его истинный. Только для «снятия напряжения». Он впитал это с молоком, которое, без преувеличения, пил из золотой бутылочки.

Вот и сейчас его секретарь Себастьян очень старался завоевать не только его внимание «в определенные моменты», но и занять куда более выгодное положение, не между его ног с членом во рту, а рядом в постели.

Джейсон только следил, как умелый рот поглощает его головку, не забывая при этом работать и рукой. Да, этот секретарь знал толк только в минетах, и делал его лучше, чем предыдущие. Альфа расслабился и всецело отдался лишь одному чувству — наслаждению. Это было какое-то физическое желание, никаких посторонних эмоций Джейсон не испытывал. Казалось, он мог просчитать, когда наступит пик и сколько он продлится. Секс — это самое бестолковое занятие, но, к сожалению, необходимое.

Вот только почему-то эта механика не срабатывала рядом с Кевином.

Себастьян замычал, создав определенную вибрацию вокруг его твердого члена, но это не спасло от некого спада. Джейсон чертыхнулся, схватил омегу за волосы и начал уже сам быстро приближать себя к логическому завершению. Минута, и он вогнал свой член в податливый рот. Себастьян зажмурился от удовольствия, глотая всё, а потом ещё и слизывая остатки.

— Сэр, — учтиво обратился он, призывно демонстрируя свои пухлые губы, покрасневшие и блестящие от его спермы.

— Можешь идти.

Джейсон как будто и не понял. Себастьян не давил, он действовал куда более плавно и изощренно, чем тысячи до него. Джейсон знал, что держать его рядом — это проблема. Но пока тот отлично отсасывал ему каждый раз, стоило только щёлкнуть пальцами.

— Но…

— Иди, — уже с нажимом повторил Джейсон.

Себастьян облизнулся и поднялся: грациозно, плавно. Это он умел — показать себя с самой выгодной стороны. Высокий, длинноволосый, просто картинка с порно-сайтов, но в том-то и дело, что картинка. Алчная и глупая, впрочем, как и все, кто сейчас пытался его захомутать.

Себастьян закрыл двери, а Джейсон так и не встал со своего кресла. Он не чувствовал ни усталости, ни приятной лёгкости, все наоборот. Головная боль, казалось, только усилилась, от былого экстаза и следа не осталось — как пятисекундная вспышка.

Совсем не то, что с тем ублюдком. Тот омега всегда просил остановиться, и он рождал в Джейсоне не злость, а скорее дикое желание сделать больно. Прямо как детский инстинкт: сломал мою любимую игрушку — доведу тебя до слез. И видеть его слезы было как бальзам на душу, а ещё загонять в него член. У него мурашки бежали по всему телу от удовольствия, когда плавные, влажные стенки его дырки сжимались так туго от боли.

Какое-то жуткое извращение. Джейсон никогда не был жесток со своими партнерами. Наделенный немалыми габаритами члена, он всегда с неким наслаждением готовил, растягивал омегу. И те практически кончали, стоило полностью заполнить их.

А этого хотелось трахать, словно с голодухи. Но Джейсон так и думал. В первый раз он был слишком пьян, повелся на запах и дурную голову, второй… второй — длительное воздержание и живот. Именно так. Он даже прочитал об этом в какой-то научной статье, где говорилось, что беременные омеги как бомба с афродизиаком для своих альф.

Джейсон вновь чертыхнулся. На часах было уже почти двенадцать, а он все ещё на работе. Хотя нельзя отрицать,что сейчас он сам создал для себя неблагоприятные условия.

Ребёнок жил у него в доме почти месяц, и за это время он видел его всего три раза. Надо было признать, что ребенок точная его копия, исключая оттенок кожи, но это придавало Алексу некую экзотичность. Хорошо, что он не взял заурядную внешность его отца–омеги.

Джейсон не желал привязываться к сыну. Не давал ему своё имя и всё ещё подыскивал для усыновления хорошую семью. Этот бастард хоть и его кровей, но наследником не будет.

За это время Алекс доставил ему немало хлопот. В первую неделю заболел, вторую показывал свой нрав — орал так, что его увезли в больницу. Это был единственный раз, когда Джейсону пришлось взять его на руки. Только так Алекс успокоился.

Что он при этом испытывал, Джейсон не мог сказать. Это было слишком неумело и непривычно. Запах детского крема, казалось, навсегда поселился в его носу, а ещё четко прослеживающегося на младенце — запах омеги. Джейсон улавливал его в каждом уголке своего дома. Приятный, дразнящий, круживший голову. Словно ублюдок незримо присутствует рядом. Издевался. Это выбешивало. Особенно видеть грёбанные сны, где омега покорно стоит перед ним на коленях с задранным вверх задом и шепчет: «Пожалуйста». А уж просыпаться со стояком и не иметь возможности присунуть в источник приятного запаха, так и вовсе приводила в ярость.

Но Себастьян хорошо справлялся со своей работой, как утром, так и вечером.

Кевин слишком много места занимал в его мыслях и в его чувствах. И вообще ситуация была сложная.

Но Джейсон свято верил в своё праведное возмездие.

Этим вечером он не вернулся домой.

А утром новостные каналы сообщили, что глава корпорации Джейсон Холл покинул страну и причины не объяснялись.