От ненависти до любви

Глава 3

На фотографиях омега был счастливым. Шел восьмой месяц. Его живот выглядел внушительно, но врачи уверяли Джейсона, что развитие ребёнка правильное и так и выглядят животы беременных омег.

Самое странное то, что стоило ему узнать о будущем ребёнке, как его везде стало окружать что-то связанное с беременностью. Это раздражало. Джейсон был не готов становиться отцом, хотя и возраст для этого самый благоприятный — двадцать восемь. Он крепко стоял на ногах, был не обделён ни умом, ни силой, ни красотой и каждое уважающее себя семейство в стране хотело видеть его своим родственником. Особенно натиски начались, когда Джейсон наконец снял тёмную повязку траура с руки. Нет, он по-прежнему видел только Митчелла своим мужем, но Кэл очень просил его не напоминать ему о сыне и по большей части Джейсон сделал это ради него.

Что делать с ребенком, он пока не решил. Но точно знал, что тому омеге его не оставит. В крайнем случае позаботится о том, чтобы пристроить ребенка в хорошую семью, где он ни в чем не будет нуждаться.

— Я слышал, самый кайф трахать беременных омег.

Джейсон тяжело вздохнул. Он-то думал, что ему показалось, а оказывается, нет. Вселенная как взбесилась, везде напоминая о его проступке.

— Вот тебе крест, — продолжил Саймон, — сам не пробовал, но говорят…

Джейсон поддался на уговоры и они с другом выбрались в выходной в элитный клуб. Их отдельная ложа находилась чуть дальше от громкой музыки, но откуда хорошо было видно и гостей, и танцующих.

— Вот когда окольцуешься и заделаешь детей, тогда и узнаешь. — Джейсон устало зевнул.

— Да вот интерес сейчас гложет.

— Не забывай, у альф не встаёт на чужую беременность, это как помеченная территория.

Саймон усмехнулся.

— Дело в другом, не в запахе, а в ощущениях.

Джейсон отвернулся. Он не говорил другу о своём деле. Об этом вообще никто не знал, и распространяться он не желал.

— И что там?

Саймон придвинулся ближе.

— Говорят, там задница постоянно мокрая и тугая, настоящая дойка для альфовского члена, там даже можно с узлом трахать, не боясь разрывов, ведь всё готово для ребенка. И даже боли омега в этот период не чувствует, а если чувствует, то быстро забывает, что-то там с психикой у них… лабильная вроде. Короче, знаю я один бар, где как раз торгуют подобной экзотикой.

Джейсон нахмурился. Его друг явно больной или слишком повернут на сексе.

— И что?

— Предлагаю сходить, тебе как раз нужно нечто такое… другое, не похожее на то, что у тебя было.

Джейсон отмахнулся.

— Больной. Закажи лучше нам нормальных, не пузатых омег. Задолбали уже.

Саймон что-то ещё причитал насчет его дурного настроения, но вскоре в их ложе зашли три миловидные омеги. Одна была девушкой, и двое парней. Саймон сразу схватил девчонку, усадив к себе на колени, а двое парней сели рядом с Джейсоном.

Каждый из них был во много раз красивее того, кто по случайности стал носителем его ребёнка.

Джейсон, как и многие, всегда обращал внимание на внешность. Но Митчелл был идеалом. Его создали для него.

Один омега опустился на колени между ног Джейсона и, улыбаясь, потянул за ширинку. Второй хотел поцеловать его. От них обоих воняло духами и искусственными феромонами так, что у Джейсона защипало в носу. Он отвернулся, не позволив себя поцеловать, заметив в этот момент, как у того, кто собирался ему отсосать, блестят губы. Скорее всего намазал блеском после того, как сделал минет кому-то до.

Джейсон грубо отпихнул и этого.

— Что за дела? — недовольно пробурчал омега. — Импотент?

Он сел к своему, такому же обделённому другу, на колени, демонстративно обжимаясь. Явно провоцируя.

Джейсон не отреагировал, бросил купюру, которая могла оплатить услуги их обоих.

Саймон не обращал внимания на Джейсона. Он поднялся, поправил одежду и покинул ложе.

Джейсон сел в машину.

Был ли он спокоен в этот момент? Нет. Нисколько не спокоен. Его жизнь превратилась в настоящее дерьмо и всё из-за одного омеги. Когда же он запомнит его имя?

Импотент, сука! Он импотент!

Признаться, Джейсон не помнил близости ни с кем за всё это время, исключая тот случай в тюрьме. Но и её он тоже не помнил.

— Значит, беременные… кайф.

***

Кевин всегда ложился рано и почти весь день хотел спать. Ребенок уже начал активно шевелиться, и Кевин с удовольствием прислушивался к каждому движению, но его это порой выматывало. Невозможно было найти правильного положения, которое нравилось бы обоим. Он словно и не в тюрьме находился. По крайней мере, мысли о малыше не давали ему думать о чем-то другом.

Заклацали ключами от камеры и кто-то открыл двери. Кевина грубо толкнули и, открыв глаза, он тут же зажмурился от яркого света.

— На выход, — прорычал охранник, лица которого из-за фонарика нельзя было рассмотреть.

Кевин закряхтел.

— Что происходит? — послышалось с нижней койки ворчание Мигеля.

— Лежать, — последовал приказ, и тот не шевелился.

Кевин кряхтел и кое-как слез на пол. Он потерялся во времени с этим своим режимом. Неужели уже утрешнее построение? Или он забыл о каких-то анализах?

Его руки стянули наручниками, а затем вдруг ноги. Это больше напоминало кандалы. Кевин непонимающе следил за действиями охранника.

— Зачем это? Неудобно же… — неуверенно пробубнил он.

Ему не ответили, толкнули вперёд. Кевин со сцепленными ногами потрусил по коридору. Он заметил, что все спят, а если и нет, то не обращают внимания. Самого его вдруг начала накрывать паника. Но Кевин боялся поднимать шум, за это тут наказывали. И за себя он бы не боялся. Но он не хотел для ребёнка никакой угрозы. Ему ещё месяц спокойно отходить и малыш появится на свет здоровым.

Его провели по узким коридорам, на кого он бы не посмотрел, все отворачивались. В конце концов он оказался возле серой двери. Там стоял ещё один охранник в штатском, без дубинки и наручников, в шикарном костюме.

— Он? — спросил тот у сопровождающего Кевина.

Охранник кивнул. Оба как-то нехорошо усмехнулись и Кевин поежился. Он был в одной сорочке. Ни одни штаны на него не лезли. И уже начал замерзать. Тот, что был в костюме, вдруг протянул охраннику какую-то темную ленту и Кевин начал дёргаться.

— Что вы делаете? Я хочу вернуться обратно в камеру… отпустите меня!

Его сопротивление было недолгим. Охранник уверенно положил руку на его живот.

— Просто не дергайся, никто тут тебе ничего не сделает, если, как и прежде, будешь вести себя тихо.

Кевин ощутил, как его охватывает липкий страх. Трясутся коленки, руки, губы, холодеют конечности.

— Пожалуйста… — протянул он.

Охранник завязал ему черной тканью глаза.

— Зачем? — силился понять Кевин.

Но затем его подтолкнули вперёд. Он услышал звук закрывающейся двери, сделал несколько шагов и его усадили на что-то мягкое, опрокинули на спину, заставили поднять руки над головой и пристегнули к прутьям.

Кевин дрожал. Он ничего не видел. Тихо выл и молился, что сейчас все закончится, его отпустят, и он вернётся в камеру. Кевин ощутил чужое присутствие. Он повернул голову в сторону запаха. Терпкий, яркий, горький. Этот запах принадлежал альфе. И Кевин уже чувствовал его раньше.

Но он боялся задать вопрос. Боялся даже дышать. Зачем он здесь? Что от него хотят?

Тёплая широкая ладонь легла на его живот, и Кевин сдавлено пискнул:

— Не трогайте!

Но если бы его послушали. Его сорочка поползла вверх. Альфа вел себя, как полноправный хозяин, словно он может так его трогать.

Кевин забился, протестующе хрипел. Он вдруг осознал, что голоса совсем нет.

***

Джейсон приехал в тюрьму ближе к часу ночи. Сам не знал зачем. Он некоторое время сидел в машине. В голове постоянно крутились слова Саймона и этих шалав.

«Импотент».

Он сам себя накручивал и злился. Он никого не хотел. Единственный омега, которого он трахал после Митчелла, был этот ублюдок. И почему-то сейчас он не загоняет свой член в рот тех продажных блядей, а торчит возле тюрьмы с мыслью: «А не попробовать ли ощутить то, что говорил Саймон?».

В конце концов, этот омега… Джейсон не додумал.

Он беспрепятственно прошёл в тюрьму. Деньги порой открывают любые двери. Можно купить всех. Даже маленькую комнату для свиданий в окружной тюрьме для омег.

На просьбу Джейсона отреагировали спокойно, даже сказали, что подобное часто практикуется и останется в этих серых стенах.

В комнате для «свиданий» горела всего одна тусклая лампа. Но Джейсон не хотел, чтобы омега видел его лицо, да ему было оно ни к чему. Насмотрелся на фотографиях. Поэтому приказал закрыть глаза. Из мебели всего одна кровать со всем необходимым на полке: смазка, презервативы и противозачаточные таблетки. Джейсон усмехнулся. Ничего из этого им уже точно не нужно.

Омегу привели достаточно быстро. Стоя он оказался ниже, чем Джейсон предполагал. Охранник пристегнул его к кровати на случай сопротивления — беременные омеги непредсказуемые.

Живот, и правда, оказался огромным. Когда они остались наедине, Джейсон осознал, что завороженно глазеет на эту округлую гору, скрытую белой сорочкой. Комната была маленькой, поэтому быстро заполнилась запахом омеги. И Джейсон решил, что со внешностью этому ублюдку не повезло, зато запах был очень даже приятный. Природа всегда что-то компенсирует.

Омега затравленно метался, а потом вдруг повернул голову в его сторону. Показалось, словно он видит сквозь ткань. Джейсон присел рядом, ощутив, как тот напрягся. Положил ладонь на живот. Горячий. Приятный, Гладкий.

— Не трогайте!

Вот это голосок. Джейсон усмехнулся. Боится. Чувствуется аромат соленых слёз, а ещё больше чего-то другого, тягучего, приятного, то, что находится у него между ног. Альфа потянул сорочку. Омега начал что-то пищать, хрипеть, но Джейсоном уже двигало другое — любопытство. Под ужасной сорочкой он увидел такие отвратительные трусы серого цвета. Серьёзно, а чего он ожидал? Ажурные стринги и подтяжки от Victoria's Secret?

— Пожалуйста, не трогайте, — просил омега.

Слышать это было немного непривычно. Обычно Джейсона умоляли о другом.

Но у этого омеги не было никаких прав о чем-то просить его.

— Я же не могу… вы видите, я не… в том положении.

Он всхлипывал, пытался обратить внимание на свой живот. Но Джейсон и так его видел. К тому же это его живот. Хорошо, что омега не видит его оскала, бушующие чувства в душе Джейсона пугали и его самого.

Он провел руками по оголенной коже живота. Почувствовал подобие лёгкого пинка, а может, ему показалось. Но на минуту он застыл. Ребенок. Его ребенок.

— Не делайте… не нужно, можно навредить… пожалуйста…

Джейсон его не слушал. Резко потянул безобразные трусы, но встретил преграду — стиснутые ноги. Черт. Пришлось порвать их, чтобы тряпка не мешалась. Омега дрожал и кусал губы.

Джейсон с силой развел его колени в сторону.

— Не надо!

Красиво. Джейсон вынужден был признать, что задница у омеги, что надо, даже дырка. Припухшая, влажная, розовая. Как раз, как ему нравится. Маленький вялый член, прячущий такую же розовую головку под крайней плотью. Джейсон облизнулся. Лизать омегу — одно из самого лучшего, что существует в сексе. Он всегда любил доставлять Митчеллу такое удовольствие. Тот с ума сходил от этих ласк.

Но ведь тут совсем другое.

Джейсон ощутил свой стояк. Определённо не импотент. Вид гениталий омеги возбуждает его, как и прежде. Особенно такие. Он скинул пиджак и рубашку. Омега метался, кажется, пытался куда-то отползти. Он не кричал. Видать, знал, что бесполезно.

Джейсон избавился от штанов и белья, хотелось ощутить живот своей кожей. Он навис над ним. Прямо оказавшись перед лицом. Неудобно. Живот мешал, да и эта поза… Но к чертям. Джейсон уже дрожал от нетерпения.

Чертовы кандалы не позволяли широко раздвинуть ноги, но ему хватило, чтобы уместиться между ними. Под задницей омеги уже натекла смазка. Значит, не врут. Беременные омеги влажные — всегда готовые.

— Остановитесь, умоляю…

В ушах Джейсона звенело. Он ничего не слышал. Его член уже распирал тугой влажный вход, а омега всё ещё о чем-то просил.

Остановиться? Джейсон не смог бы этого сделать, даже если бы и захотел.

Внутри тот оказался таким, как и хотелось, тугим, влажным, и охренительно пахнущим чем-то вкусным. Джейсон двигался рвано, быстро. У него давно не было секса. Он знал, что не сможет продержаться долго. Царапал гладкие, чуть округлые бёдра. Омега сдавленно стонал и что-то шептал. Джейсон не удержался, прильнул губами к животу, провёл языком, всасывая кожу, оставляя отметины.

Прекрасно.

Джейсон поплыл, полностью растворяясь в ощущениях экстаза. Его узел распух, но из-за эластичности и влажности он продолжал двигаться, по инерции — это было приятно. Он почти забыл, каково это чувство.

Джейсон тяжело дышал, не падая, удерживаясь на вытянутых руках. Губы омеги покрылись корочкой. На черта так кусал? Он провел большим пальцем по верхней, та, что толще нижней. Омега не дёрнулся, только отвернулся. Повязка и щёки промокли от слёз.

Черт. Когда наваждение отпустило, Джейсон уже не испытывал злости. Опустошение.

Надо было загнать член той шалаве. От этого секса лишь минутное удовольствие. Зато проверил свои «силы». Надо чаще этим заниматься.

Он поднялся. Смотрел, как омега не может пошевелиться, сдвинуть ноги, он как-то болезненно скривился.

Но Джейсон не обратил на это внимания и, быстро одевшись, ушёл. Уже в машине он вдруг понял, что пока трахал этого омегу, ни разу не вспомнил о Митчелле.

***

Кевин ничего не ощущал от боли внизу живота. Он не знал, что с ним. Между ног было мокро от спермы и смазки, и ещё от чего-то горячего. Руки затекли и болезненно ныли. Но он все продолжал так и лежать, не в силах пошевелиться. Что-то было не так. Боль пульсировала дозами. Горячая волна и адские схватки, а затем небольшая передышка.

— Твою мать! — раздался возглас того охранника. — Медика в комнату три…

Он говорил по рации. Холодные, дрожащие руки отцепили его от изголовья, но Кевин не контролировал их, не мог опустить.

— … да х**н его знает! Я что, понимаю в этом?! Он весь в крови.

Кевин сдавленно застонал и начал отключаться.

Дальнейшее напоминало сон. Он видел лампы, обеспокоенного доктора Калеба, который орал на кого-то.

— Как я буду доставать? Вы, блядь… его трахали?! Кто, блядь, сука, трахал омегу на восьмом месяце?! Это роды может спровоцировать! Ублюдки! Недоумки!

Кевин не думал о том, что случилось. Не было времени всё осознать.

Он лишь шептал:

— Спасите ребёнка.

— Ты, проблемный! Не указывай мне, что делать!

— Спасите…

Что-то зашумело, кольнуло в вену на руке, и голова поехала, Кевин отключился.

Он был в темноте и тишине, пока кто-то не шлепнул его по щеке.

— В себя приходи, поздоровайся с сыном.

Кевин медленно возвращался, чувствуя вату в голове и сухость во рту. Сын.

Ему на грудь положили сверток. Маленький, красный, сморщенный, пищащий, со светлым хохолком на голове. Кевин жадно разглядывал его, прижимая тёплое тельце, укутанное в больничную простыню. Все пальчики были на месте, руки, ноги, маленькие ушки с обеих сторон, носик, который жадно вдыхал воздух, глазки, губки. Всё в порядке.

— Альфа, — доктор Калеб закурил, — ещё бы чуть-чуть и задохнулся… Как тебе?

Кевин улыбнулся. Ребёнок на секунду открыл глаза, и они оказались небесного голубого цвета, у Кевина не такие, скорее светло-коричневые, как мед, а эти, значит…

— Красивый, — Кевин отбросил всякие мысли. Это его ребенок. Только его. — Добро пожаловать, Алекс.