Канцлер

Отзвуки войны

Кордолис, 32 г. э. Леам-беат-Шааса

Нет более мощного оружия пропаганды, чем котята и годовалые златокудрые малышки.

Король Кордолиса об этом знал, а кесарь Сивф недвусмысленно почувствовал на себе.

В очередной раз между двумя соседскими державами назревала война. На самом деле не назревала она только в тех случаях, когда непосредственно велась. За сотни лет такого тесного взаимодействия и попеременной оккупации территорий друг друга индустриальные Сивфы и сельскохозяйственный Кордолис обзавелись прочными торговыми и родственными связями. И увы, чем дальше, тем сильнее становилось противостояние в обществе: выгоды военных действий достаются одним, а лишения – другим. Причём, последних, как правило, больше.

Монарх Кордолиса встал перед дилеммой: как продолжать править народом, напрягшимся, будто натянутая струна, затаившимся, словно испуганный заяц? Вместо того чтобы сеять, крестьяне рыли землянки-схроны в лесах. Потому что на этот раз… на этот раз сивфанцы могут пересечь пролив. Слишком свежи ещё воспоминания о звеньях боевых магов и хорошо вооружённой пехоте соседа-императора. Накал. Страх. Недоверие. Эти три слова довольно полно описывали настроение королевства всего год назад. Все знали, что Кордолис не готов к войне. Сивфы к войне не готовы тоже. Особенно на два фронта, с Кордолисом и с Иллариком, с обеими своими житницами. Именно к границе с султанатом Альбастан, последним буфером между Сивфами и империей Канмара стянуты основные войска. Но об этом тут знают немногие.

«Что может победить войны, как не любовь? В данном случае, братская. Увы-увы, но к счастью обоих наших народов мой недалёкий умом коллега так подвержен женскому влиянию… Недаром говорят, что Сивфами управляют из его спальни», – усмехнулся король Кордолиса, выделяя из государственного бюджета вполне приличную сумму на празднование первого дня рождения дочери своего министра финансов. Благодаря этому и замок, и прилегающие владения герцога утопали в цветах и лентах. Прямо под открытым небом накрывались столы с угощением для малоимущих горожан и в особенности детей-сирот. В городе витали флюиды праздника.

Правитель Кордолиса не состоял с герцогом в родственных отношениях. И даже не испытывал к этому молодому ещё человеку личной симпатии. Щедрость монарха объяснялась просто: кесарь Сивфской империи, давний сосед-противник, приходился маленькой виновнице торжества двоюродным дедушкой. Вот только ни его, ни других родственников со стороны матери не было на дне рождения девочки. Искушённые в политических интригах люди (а таких на именинах собралось более чем достаточно) утверждали, что вспыльчивый кесарь всё ещё сердит на своенравную племянницу, весьма романтическим образом устроившую свой брак без благословения или хотя бы ведома как родителей, так и государя. Любимая сестра повелителя Сивф слезами и угрозами наложить на себя руки в случае «если с дочерью что-нибудь случится» заставила кесаря скрипнуть зубами и… если не вовсе отказаться от войны с Кордолисом, то отложить активные действия на неопределённый срок. Особенно поднаторевшие во внешней политике придворные поговаривали даже, что этот странный брак был договорным: уж очень удачно всё сложилось для сивфанской оппозиции, выступавшей против военных действий. А единственным представителем со стороны Сивф как на свадьбе герцога, так и на этом семейном торжестве оказался скромный чиновник. Кажется, из какой-то канцелярии.

– Я слышал, – задумчиво сообщил один из гостей своей спутнице, провожавшей глазами невысокого мужчину в элегантном костюме, – когда-то он был весьма могущественным человеком. Но, вероятно, стал представлять слишком большую опасность при дворе. После чего и подвергся опале.

– Да? – заинтересованно отозвалась дама. – А мне говорили, что он маг. Хотя и не из самых сильных.

– Что ж, если Канцлер приехал, чтобы стать феей-крёстной, он опоздал на целый год, – улыбнулся мужчина. Оба рассмеялись.

– Канцлер, друг мой, кузнец моего счастья!

Сияющий герцог троекратно облобызал остолбеневшего от такого горячего приёма гостя. Справившись с собой, тот осторожно похлопал хозяина замка по плечу затянутой в перчатку рукой. Счастливый отец радостно потащил чиновника за собой.

– Как я рад, что вы приехали! Я знаю, какой вы занятой человек, но мой дядюшка непременно хотел вас видеть, лично познакомиться… Я так благодарен, что вы снизошли к его сединам!

Веласкин оказался высоким сухощавым стариком, ещё вполне крепким, хотя, как это было известно Канцлеру, ему уже хорошо за восемьдесят. Когда герцог упорхнул прочь, они церемонно раскланялись и некоторое время разглядывали друг друга. Наконец пожилой политик прервал молчание.

– Прошу простить мне некоторое смущение, милостивый государь. Я никак не ожидал, что вы так молоды. Позвольте поинтересоваться, сколько вам лет?

– Тридцать два, – ответил Канцлер.

– Подумать только, моложе Канмара…

Мужчина вежливо улыбнулся.

– Канмар завоевал уже половину континента. А я только скромный чиновник Сивфской империи, следящий за тем, чтобы войска не испытывали недостатка в снабжении… ни снаряжением, ни продовольствием, ни информацией.

– Да-да, я знаю о вашей страсти к конспирации, сам не чужд чего-то подобного… Но здесь, – широким жестом Веласкин обвёл регулярный парк, по которому они прогуливались, – мы можем говорить свободно.

Канцлер промолчал. Он знал, что периметр поместья тщательно охранялся гласно и негласно, физическими и магическими средствами. Но на шпиле центральной башни по сивфской моде красовался герб хозяина, выложенный рубинами, так что чиновник при желании мог без особого труда шпионить за обитателями замка.

– Вы знаете, с какой целью, помимо удовольствия личного знакомства, я пригласил вас сюда? – осведомился Веласкин.

– Полагаю, вас беспокоит агрессивная экспансия Канмара. С тех пор, как ему стали отдавать божественные почести, идея мирового господства не даёт ему покоя.

Старик согласно кивнул.

– Провинции Альбастана сдаются одна за другой. Иногда ополчение разбегается от одного вида войск Канмара. После смерти султана илларийским ордам некому противостоять.

– И?

– Вы левша? – неожиданно спросил Веласкин.

Канцлер позволил себе выразить некоторое недоумение.

– Да, а что?

– При ходьбе вы размахиваете только одной рукой. Вы, вероятно, привыкли носить оружие на бедре. И у вас осанка военного. Но вы слишком молоды, чтобы участвовать во второй магической войне.

– Я… окончил военный корпус.

– Да, почти двадцать лет назад, – Веласкин выжидательно смотрел на собеседника, но тот молчал. – Мне известно, что при штабе ныне покойного султана Альбастана был один звездочёт… сивфанец по происхождению. Молва приписывает ему большую роль в победах государя. Например, говорят, что когда войско увидело боевых слонов Канмара, от ужаса всё оно чуть было не бросились врассыпную. Но сивфанец приказал двум боевым магам обстреливать слонов плазменными шарами. Животные, напуганные огнём, взбесились и перестали слушаться погонщиков, передавив едва ли не всех илларийцев.

Бледная улыбка скользнула по губам Канцлера.

– На дистанции поражения слонов не следует ставить в тыл, это известно даже ребёнку.

Тингум, 20 г. э. Леам-беат-Шааса

На степь опускались короткие в этих широтах сумерки. Облачённый в когда-то белые, а теперь песчаного цвета, одеяния, невысокий человек вышел из шатра и глубоко вдохнул посвежевший воздух. Немного постояв, он вытянул наружу маленький походный столик и сгрудил на него ворох документов. Ещё раз глубоко вдохнул. На этот раз – запах старой телячьей кожи, смешанный с ароматом нагретого сандала. Когда пространство над головой станет глубокого цвета индиго и засветятся первые гвоздики небесной тверди, звездочёт примется за работу. Хорошенький мальчик с каштановыми кудрями будет таскать ему диковинные инструменты, внушающие трепет окружающим. А мрачный широкоплечий мужик, так и не научившийся сносно объясняться по-альбастански, будет возвышаться у учёного за спиной неслышной тенью.

Пока же звездочёт встал на колени и погрузился в чтение. Однако долго наслаждаться этим процессом ему не пришлось: стремительным шагом, почти бегом, к стоящему на отшибе шатру приближался султан.

– Да будь ты проклят, чародей, с душой чёрной, как твои письмена! И ты, и род твой, во веки веков! Правы были те, кто предостерегал меня от связи со змеёй, ползающей по камням, осквернённым некромантами!

– Что опять случилось? – спросил звездочёт, не отрывая взгляда от пергамента, в изучение которого был погружён.

– Ты завёл нас в ловушку!

– В ровной, как стол, степи?

– Вот именно! Крыло Крааса всего в дне пути, и они знают, где мы. На пересечённой местности, возможно, удалось бы уйти, но у меня всего двадцать легковооружённых всадников и почти три сотни пехотинцев! Тяжёлая илларийская кавалерия раскатает нас как нож масло.

Звездочёт страдальчески закатил глаза к стремительно синеющему небу.

– У него три сотни бездельников и день форы, а он собирается отступать. Меняй ландшафт, государь. В конце концов, кто из нас полководец?

Неожиданный приказ Канмара во что бы то ни стало перехватить потрёпанное затяжными боями войско султана до соединения с резервом заставил Крааса скрипнуть зубами: чтобы поспеть за оторвавшимися врагами, полководцу пришлось бросить собственные пешие подразделения. Однако при взгляде на альбастанских лучников, сиротливо сбившихся в кучку за жиденькой шеренгой пехотинцев, предводитель илларийцев расхохотался:

– И это все, кто остался защищать султана? Брать живым! Я привезу его Канмару в клетке!

Что смогут противопоставить эти несчастные тяжёлой кавалерии? В лучшем случае лучники успеют сделать пару залпов за то время, что крылу Крааса понадобится для покрытия расстояния полёта стрелы. На ровной открытой местности зайти в тыл пехотинцам и затоптать копытами, изредка отмахиваясь мечом, будет просто детской забавой!

Словно лавина, сходящая со Срединных гор, хлынули  в долину всадники Крааса, поблёскивая панцирями и бряцая оружием. И словно лавина, сорвавшаяся в ущелье, атака захлебнулась. Почва под ногами лошадей проваливалась в прикрытые дёрном ямы-ловушки, ломая животным ноги, заставляя всадников кубарем скатываться на землю под град стрел – альбастанцы палили непрерывно, разделившись на две шеренги – пока одна делала залп, вторая готовила следующий. Немногие всадники, кому посчастливилось прорваться через рытвины, со всего разгона нанизывались на копья, которыми ощерилась фаланга. Упёртые в землю древком, они представляли собой весьма грозное оружие, особенно для обладающей такой убийственной инерцией пары лошадь-всадник. Именно напором, сметавшим всё на своём пути, славились илларийские конники. Остановить разогнавшийся клин было почти невозможно. Они и не останавливались – натыкались на массивные острия, как радужные бабочки на булавки любознательного подростка-естествоиспытателя, сопровождавшего звездочёта.

Немногочисленные  верховые воины султана десятками резали в панике бегущих илларийцев. Для того, чтобы бить в спину, достаточно даже лёгкой конницы.

Тингум, 20 г. э. Леам-беат-Шааса

Победоносная армия Альбастана медленно и торжественно вступила в новую столицу Тингума, бывшего протектората Илларийской империи. Неторопливо, без лишней суеты кортеж полководца прошёл по главной улице, чтобы остановиться на центральной площади. Султан хотел сделать официальные заявления народу. И их правительнице. Здесь её называли женой, в Альбастане – любовницей Завоевателя. Но теперь завоёванными могли оказаться её подданные.

Царица Сильвелла наблюдала за султаном Альбастана, то бледнея, то заливаясь краской гнева. К счастью, плотный слой косметики скрывал её переживания.

– Поверить не могу, что альбастанец вошёл в Тингум, – прошипела она, почти не разжимая губ. – Где Канмар? Он ведь обещал!

– Крыло Крааса разбито ещё на подступах к провинции, – напомнил её телохранитель и по совместительству советник. – Чтобы перебросить сюда достаточно войск, потребуется не меньше месяца.

– Я знаю, – раздражённо ответила женщина. – А за это время проклятый колдун ещё что-нибудь придумает. Где он, кстати?

– Сивфанец позади султана. Тот, что сложил руки на груди.

– Этот? Да он почти карлик!

– В Сивфах такой рост называют средним, – дипломатично заметил мужчина.

– Волосы какого-то мышиного цвета, – с неудовольствием продолжала Сильвелла. – Глаза и губы будто выцвели, черты лица грубы… Не думаю, что он пользуется популярностью у женщин. Что ж, тем лучше.

– Я слышал, звездочёт вообще не по этой части.

– Да, его маленький доктор… Не он ли сейчас подошёл?

– Он.

Некоторое время царица наблюдала за перешёптывающейся парой.

– Вздор, эти двое не спят вместе.

Телохранитель молча пожал плечами.

Прочитав послание Сильвеллы, сивфанец колебался долго, почти целую секунду. Но, приняв решение, последовал за провожатым и безропотно позволил завязать себе глаза. Правда, по выходе из подземного хода, когда его проводник направился вправо, звездочёт обратился к нему со следующей речью:

– Любезный, если мы свернём налево, поднимемся по лестнице и пересечём галерею, то сэкономим время.

Бесстрастный служитель царицы ничего не ответил, но повязку снял.

Таким образом, когда Сильвелла, облачённая в соблазнительно-полупрозрачные струящиеся одежды, вошла в предназначенную для свидания залу, её гость уже некоторое время сидел на ковре, поджав под себя ноги и грустно созерцал лёгкий ужин из фруктов и сладостей. При виде женщины он встал и элегантно раскланялся. Она в качестве приветствия взмахнула умопомрачительно длинными ресницами и жестом пригласила его садиться. Молодой человек повиновался и, окинув предложенные яства ещё одним длинным взглядом, сказал:

– Не сочтите меня бестактным, моя госпожа, но ваш посланник застал меня в предвкушении ужина. А в последний раз я ел ещё до рассвета. Так что я был бы вам очень признателен, если бы вы приказали принести мяса, или, в крайнем случае, рыбы.

Сильвелла, не ожидавшая заявления в таком роде, дёрнула за витой шнурок, и в комнату вбежала служанка. Обменявшись с ней несколькими фразами, хозяйка спросила:

– Аллигатор или страус?

Мужчина слегка поморщился. Он недолюбливал кухню Тингума.

– И то, и другое.

Какое-то время царица молча наблюдала за гостем. В конце концов, по тому, как человек ест, о нём можно сказать многое. Несмотря на явный аппетит, сивфанец неторопливыми движениями отделял мясо от костей, с непроницаемым лицом отправлял пищу в рот. При этом успевал уделять внимание танцовщицам и метателям кинжалов, услаждавших взор своим виртуозным мастерством.

– У вас великолепный хореограф. Передайте ему, что если он решит перебраться в Сивфы, я гарантирую ему блестящую карьеру, – сообщил звездочёт, покончив с аллигатором и переходя к страусу. – А вот парфюмера… или как его должность называется, гоните в шею. Листья, что курятся сейчас в жаровне, использовать в качестве афродизиака довольно глупо, это сильный галлюциноген, к тому же токсичный. В сочетании с корой йохимбе, которой я также не советовал бы вам увлекаться, наутро вы получите неприятные последствия в виде тошноты и расстройства желудка.

Царица поспешила собственноручно залить жаровню. Она успела уже несколько раз пожалеть о своём распоряжении. В то время как гость казался всецело поглощённым утолением голода, женщина сама уже вполне ощутила на себе действие пресловутых листьев, так что давешний коротышка предстал в новом свете. Она разглядела прекрасную форму рук, гордую посадку головы, резкие черты лица казались уже не грубыми, но мужественными. Однако самым покоряющим оказался голос, мягкий тембр которого окутывал словно пеной, почти ощутимо лаская кожу.

– А ты… не боишься… последствий?.. – понижая голос почти до шёпота осведомилась Сильвелла, приблизилась к мужчине и опустилась рядом с ним на ковёр. Её глаза горели лихорадочным огнём.

– Я мало чувствителен к подобным вещам, – ответил звездочёт, меланхолично отправляя в рот последний кусок птицы.

Наконец он достал платок, аккуратно и неторопливо вытер пальцы, промокнул губы и со смиренным видом произнёс:

– Моя госпожа, вы, как я вижу, настроены на длительную беседу. Но у меня был тяжёлый день, и я уже хотел бы отдохнуть. Так не перейти ли нам к делу?

– Почему бы тебе не отдохнуть прямо здесь? – приблизившись к мужчине, Сильвелла попыталась прильнуть к его груди, но он, усмехнувшись, отстранился. – Я помогла бы тебе расслабиться.

– Расслабиться в объятиях возлюбленной Канмара? – звездочёт потёр подбородок и с неудовольствием уставился на собственную руку – пальцы скребла щетина. – Благодарю за предложение, но мне вряд ли это удастся.

– Канмара здесь нет, – верхний покров начал сползать, обнажая великолепные смуглые плечи.

– Зато в соседнем крыле спит его сын, – Сильвелла замерла, будто увидев василиска. Заметив эту реакцию, её гость воскликнул: – Да пребудет с вами благословение богов, царица! Разве я похож на человека, который будет угрожать матери благополучием её ребёнка? – снова потерев подбородок, пробормотал себе под нос: – Надо было всё-таки побриться, – и уже громче добавил: – Уверяю вас, династические перипетии меня нисколько не занимают.

Её успокоили не столько слова, сколько сам голос, в котором определённо не было угрозы.

– Тогда откуда? – всё же спросила она. – Как?..

– Я всё-таки звездочёт, не забывайте об этом. Мне известно довольно много. Чего я не знаю, так это чему обязан удовольствием лицезреть вас в такой уютной домашней обстановке.

– Я хочу, – сказала она, змеёй скользнув к нему на колени и скрестив ноги у него за спиной, – чтобы ты принадлежал мне, а не альбастанцу.

Жаркий поцелуй, полный непритворной страсти, запечатлела царица на тонких прохладных губах, оставшихся безучастными. Молодой человек спокойно посмотрел на неё.

– Я подданный Сивфской империи. Но даже кесарь не может похвастаться, что я ему принадлежу.

– Разве ты не послушный пёс султана и не клялся ему в верности? – спросила она и провела языком вдоль его шеи.

– С султаном Альбастана я заключил соглашение. В обмен на мои скромные советы он обещал мне то, что интересует меня в завоёванных провинциях.

– У меня тоже есть, чем тебя заинтересовать, – прошептала она, тесно прижимаясь к его груди.

– Не стану отрицать этого, моя госпожа.

– Зови меня Сильвелла, – она вынула заколку, и каскад тёмных волос окутал их обоих. Царицу немного беспокоила бесстрастность сивфанца, но собственное желание было уже слишком велико, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

– Насколько я понял, вы хотите, чтобы я покинул лагерь султана, позволив войскам, которые рано или поздно подтянет Канмар, разгромить его.

Не ответив, женщина укусила его за мочку уха. Со вздохом поднявшись на ноги, звездочёт решительно отцепил от себя сопротивляющуюся царицу, открыл окно и усадил её на подоконник.

– Не используйте никогда эту гадость, – мягко проговорил он, – есть же вполне безвредные средства: женьшень, алоэ, что там ещё… Вот, выпейте, это должно помочь.

Быстрым движением он выжал в кубок половинку грейпфрута, потом ещё одну.

Холодный ночной воздух тоже делал своё дело, и Сильвелла начала медленно приходить в себя.

– Итак, – звездочёт внимательно вглядывался в её лицо, – мы можем продолжать? – Она кивнула. – Я завтра же покину альбастанский лагерь, если мне и моим двоим спутникам обеспечат свободный доступ в Город Мёртвых. – Сильвелла вздрогнула. Заметив это, звездочёт поспешил её успокоить: – Не бойтесь, я не гробокопатель. Праху ваших предков ничто не угрожает. Мне нужно… просто пройти там. Обратного проводника не потребуется.

– Но это… невозможно! Запрещено, недопустимо!

– Если бы это было не так, я бы приехал в Тингум с торговым караваном, и нам нечего было бы обсуждать, – глубокомысленно отозвался сивфанец.

Царица задумалась.

– Хорошо, – наконец сказала она. – Тебя отведут в Город Мёртвых, если поклянёшься служить мне, – её рука снова скользнула ему на грудь, но мужчина немедленно перехватил женское запястье и, покачав головой, вернул обратно.

– Меня это не интересует. По завершении дел в… Городе я вернусь в Сивфы.

– А если я откажусь?

Он равнодушно пожал плечами и прислонился к оконной раме, сложив руки на груди.

– Султан Альбастана захватит Северный Тингум так же, как захватил Южный. А я получу Город Мёртвых в качестве трофея. Правда, в этом случае я его сохранность не гарантирую.

Слегка опешив от такой наглости, Сильвелла молча взирала на сивфанца. Наконец она произнесла:

– Назови мне хотя бы одну причину, почему я прямо сейчас не могу вызвать стражу и приказать прикончить тебя?

– Священный долг гостеприимства не подойдёт? Нет? – он весело оглядел её. – Тогда, из того, что первым приходит в голову… среди всех детей и женщин, наполняющих этот дворец, на стражников тянут в лучшем случае двое. Первый, и правда, был когда-то грозным воином, но без последствий залечить перерезанные сухожилия… – сивфанец отрицательно поцокал языком. – Что же касается второго – он в самом деле силён как бык, но и так же неповоротлив. Я не думаю, что оба ваших защитника доставят мне особенное беспокойство.

– Откуда ты?... Ах да, звездочёт. Но ты безоружен, – попыталась возразить женщина.

– Оружие это условность, – назидательно заявил её собеседник и, перевернув успевшую остыть жаровню, без видимого напряжения в несколько движений отогнул массивные витые ножки, превратив декоративные листочки в острия внушительного трезубца.

– Не бог весть что, конечно, – сказал он, оглядывая результат своего вандализма, – но на полчаса хватит. А если во дворце поднимется шум и нездоровая беготня, то быстрее, чем через четверть часа тут объявится один из моих спутников, и я сильно удивлюсь, если сопровождать его будет менее чем полусотня альбастанцев.

– Но как? Ты ведь ни с кем не разговаривал по дороге! – усомнилась Сильвелла.

– А мне и не нужно было. Рогнар считает своим долгом заботиться о моей безопасности вне зависимости от моих планов или желаний.

Он стоял, снова сложив руки на груди, и смотрел на неё совершенно спокойно. После трёхминутного молчания царица произнесла:

– На рассвете вас отведут в Город Мёртвых.

Мужчина склонился над её рукой и легко коснулся губами бархатистой кожи.

– Это мудрое решение.

Сивфанец развернулся и направился к выходу.

– Постой, звездочёт! – он обернулся. Лёгкие складки наряда Сильвеллы разошлись на бедре, и его взору предстала длинная стройная нога, призывно полусогнутая в колене. – До рассвета ещё далеко.

– Я должен просить простить мне мою дерзость, но… – сивфанец окинул её ироническим взглядом, – ко мне в постель попасть сложнее, чем к Канмару.

Царица, внезапно увидевшая эту ситуацию со стороны, звонко рассмеялась.

Он отвесил ей низкий поклон.

– Честь имею!

Кордолис, 32 г. э. Леам-беат-Шааса

– Так или иначе, султан был выдающимся полководцем. Уже после исчезновения звездочёта ему удалось захватить три провинции Северного Тингума. И Канмару потребовалось более полугода, чтобы выбить  его оттуда.

– Однако столицу ему взять так и не удалось. Поговаривали, что именно царица Сильвелла вывела из игры звездочёта. Будто бы она заманила его в свой дворец и отравила, – сказал Веласкин, искоса поглядывая на Канцлера.

– Кто знает, возможно, так оно и было.

– Сомневаюсь. Мне довелось однажды видеть Сильвеллу, – продолжал старик, наблюдая за выражением лица собеседника, – и даже побеседовать с ней. Очень эффектная была женщина. Жаль, что так трагически погибла.

– Что ж, – философски заметил Канцлер, – монарх – профессия рискованная.

– Я спросил её о звездочёте. И был удивлён, когда царица с исключительной теплотой отозвалась о нём, выразив даже надежду когда-нибудь посетить Сивфы и разыскать его.

– В самом деле? – приподнял бровь Канцлер. – Интересно, что по этому поводу думал Канмар.

– Не знаю, – с коротким старческим смешком отозвался Веласкин. – Он тогда был далеко. На войне, как всегда.

– Как и сейчас.

– Увы, да. Но, помимо собственно Канмара, у меня есть и ещё одна причина для беспокойства. Вам, я полагаю, известно, что бароны северных земель Кордолиса всегда лояльны королю только наполовину.

Сивфанец кивнул:

– Я не удивлюсь, если в случае обещания автономии в составе Илларийской империи и расширения владений за счёт южных провинций они примут сторону Канмара.

– Они уже это сделали. Пока ещё не открыто, но заговор существует, – доверительно сообщил теневой министр.

– Это крайне печально. Для Кордолиса, – вежливо отозвался Канцлер Сивф.

– И именно поэтому я просил вас приехать. Не хочу, чтобы мою страну постигла участь султаната Альбастан.

– Я весьма польщён. Но каким образом гражданская война в Кордолисе касается меня? Независимо от того, поддержат его Северные бароны или нет, Сивфы Канмару пока не по зубам. И он это прекрасно знает.

– Боюсь, мой молодой друг, что вас это касается самым непосредственным образом, – с лёгкой грустью проговорил Веласкин и протянул собеседнику довольно увесистый конверт. – Прочтите, и судите сами.

Старый политик внимательно изучал мимику своего коллеги, пока тот быстро просматривал документы, но на лице Канцлера не дрогнул ни один мускул. Закончив чтение, он произнёс:

– Благодарю вас за столь ценную информацию. Могу я оставить это себе?

– Разумеется. Это только копии, как вы понимаете.

– Вы можете быть спокойны. Лига Севера не получит от Канмара поддержки, на которую рассчитывает. И даже больше. Преимуществ, которыми они, по собственному убеждению, на данный момент обладают, их тоже придётся лишить.

– Я не ошибся в вас, господин Канцлер.

– Очень на это надеюсь. Извинитесь за меня перед племянником. Я намерен отбыть тотчас же.

Он откланялся и быстро пошёл прочь.

– Подумать только, – покачав головой, пробормотал Веласкин, – тридцать два года! Бедный мальчик. Не каждый день узнаёшь подобное.