Золотистая куколка

Попалась, стерва!

 Уныло рассматриваю завтрак… Или обед?

 Сколько время? Какой сегодня день?

 На картонной белой тарелке два варёных яйца и сладкая булочка, рядом стоит стаканчик с остывшим кофе «3 в 1». От недосыпа и эмоционального перенапряжения мне кажется, что есть я совсем не хочу, но и отказываться от пищи глупо – её и так не слишком много перепадает. В итоге я пью кофе, заедая его удивительно вкусной сдобой с корицей, а яйца убираю в ящик тумбочки до лучших времен.

 Минут пятнадцать смотрю в окно, на серую изнанку забора и глухую стену здания за ней. Аккуратная, недавно выкрашенная в жёлтый, ничем не примечательная торцевая стена. Слева виднеется кусочек сквера, справа вообще ничего, но я знаю, что там улица – продолжение того тупичка, на который выходит фасад клиники.

 В воздухе мельтешит мелкая снежная взвесь, переливаясь в свете закопавшегося в серое облако солнца. Кажется, на улице ещё больше похолодало, хотя в палате воздух по-прежнему сушит лицо душным жаром.

 Подумать только, а ведь мне казалось, что здесь я получу всё необходимое мне лечение и уход! Как меня вообще угораздило сюда попасть? Почему из всех частных клиник я выбрал именно эту?

 Потому, что врач мне её посоветовал! Платный терапевт, к которому я обратился с жалобами на боли в животе, направил меня на УЗИ. Прекрасно помню, как у УЗИстки тряслись руки, когда она протягивала мне снимки и распечатанное к ним описание! Смотрела так, будто я уже умер!

 Терапевт, к которому я тут же ломанулся с этими результатами меня утешил: ничего страшного, жить буду. Желчный, правда, придётся вырезать, но это не катастрофа... А потом эта падла стала мне пихать название клиники и чуть ли не на крови клясться, что именно здесь работают самые лучшие в городе хирурги, именно здесь самое современное оборудование, и именно здесь я получу такой уход и сервис, о каком во всём остальном мире и не слышали…

 Не слышали, это точно! По крайней мере, ясно с кого началась подстава… Ничего, и до этого урода доберусь, когда отсюда вырвусь! Доберусь – и станет на земле одним платным терапевтом меньше…

 Как он там говорил? Именно здесь принимает самый квалифицированный хирург – золотые руки! Знал, чем меня приманить, сволочь! Доверять своё тело абы кому я не собирался, вот и поверил рекомендации специалиста.

 Ну и что? Этого мужика, который наделал мне дырок в животе, давно уже след простыл, а издевается надо мной вовсе не он, а золотистая тварь, которой мне так и хочется врезать! Вообще, я, можно сказать, не имею склонности к рукоприкладству - только если меня спровоцировать. В постели, правда, бывает, увлекаюсь, но мне говорили, что это даже в кайф… Но эту благоухающую яблочной осенью суку мне хочется проучить как следует. Она заслужила.

 Тварь не просто достаёт меня – она на что-то намекает, но я никак не могу уловить на что! Ну почему бабьи мозги так устроены, что нельзя сказать прямо? Босоножки, медведь, а самое главное – пленяющий яблочный аромат – всё это ниточки из моего прошлого. Но прошлого настолько далёкого и забытого, что в голове крутятся лишь размытые странные образы, не имеющие отношения к реальности. А вот лицо её никакого отклика в памяти не вызывает, что странно.

 Отворачиваюсь от окна и направляюсь к двери. Видел я эту стерву раньше, или нет, но сейчас мне точно не помешает ещё раз на неё посмотреть! Пойду, поищу…

 В предбаннике я на пару секунд замираю, стараясь морально подготовить себя к тому, что в коридоре снова может разораться невидимый голос. Но вместо него я вдруг слышу очень знакомый, будничный, а потому кажущийся почти нереальным в этом месте звук – кто-то моет пол. Точно! Я слышу, как отжимается лишняя вода, как мокрая ткань шлёпается на плитку и принимается елозить туда-сюда.

 Я стараюсь приоткрыть дверь тихо и незаметно, для начала организовав небольшую щелочку, сквозь которую вижу шевелящуюся буквально в нескольких шагах от меня фигуру. Серый костюм – брюки и туника, сильно проигрывает халатикам: синему, и особенно белому, и уж тем более не идёт ни в какое сравнение с платьем, волосы полностью скрыты под такой же безликой косынкой, но я, конечно же, узнаю её.

 Итак, ты попалась, куколка! Видимо, она думала, что я ещё сплю, вот и решила навести порядок. Чистюля безмозглая!

 Куколка занимается своим делом спиной ко мне, она плавно покачивается в такт движениям швабры, шурует своей тряпкой и пятится в мою сторону, оставляя перед собой полосу высыхающего пола. Я тихо скидываю тапки, босиком неслышно выхожу в коридор и встаю на её пути, дожидаясь, пока дурёха не упрётся лопатками мне в грудь.

- Привет, - ласково шепчу я ей в ухо, а руками обхватываю и прижимаю к себе так, что она не может ни пошевелиться, ни вздохнуть.

 Куколка замирает, я чувствую, как под моей ладонью дробно колотится перепуганное сердечко. Запах её волос действует на меня почти как наркотик, и я, не сдержавшись, передвигаю руку выше и с наслаждением сжимаю пальцы.

- Соскучилась по мне? – я провожу небритым подбородком по её шее и с удовольствием наблюдаю, как вслед за моим прикосновением по её коже посыпались мурашки.

- Что вы делаете? – она принимается отчаянно и безрезультатно дёргаться, пытаясь вывернуться из моих объятий. – Отпустите меня!!! Уберите руки!!!

- И не подумаю, - сообщаю я бархатным голосом, невероятно довольный тем, как легко и глупо она попалась. Наши роли поменялись в одно мгновение, и ей предстоит ответить мне на очень много вопросов… Но позже. Сначала главное: - Сейчас ты отдашь мне ключи от входной двери, а потом мы с тобой пройдём ко мне в палату и пообщаемся.

- Отпустите!!! – она словно не слышит моих слов, продолжая всё так же активно и бесполезно трепыхаться. Это меня раздражает, и, чтобы привести куколку в чувство, я прижимаю её к стене своим телом. Чуть приседаю, чтобы её ягодицы находились на одном уровне с моими бёдрами, и резко поддаю ими вперёд – в этом движении и удовольствие и обещание…

 Больничная кровать так близко! Ещё буквально пара минут – и я получу компенсацию за всё, что она здесь со мной творила! Но сначала…

- Ключи, я сказал! – я сдёргиваю косынку и запускаю пятерню куда-то вглубь её причёски, закреплённой парочкой «крабов». Голова куколки покорно поворачивается туда, куда приказывает моя рука. Я заставляю её посмотреть на меня, знаю, что ей больно, но мне это нравится. Когда немного больно – это ведь так приятно…

 В серых глазах – паника и слёзы.

- Кто вы? – шепчет она.

- Кто я? – переспрашиваю, с удивлением уставившись на неё. – Тебя интересует, кто я? Хорошая попытка… Что ж, я тебе отвечу. И даже покажу… - я бросаю красноречивый взгляд на дверь, ведущую в палату, и по её щекам текут ручейки безысходности и страха.

 А как ты хотела, дрянь? Коль уж решила поиграть в загадки, так будь готова к тому, что не всем это придётся по душе! Я вот, например, никогда не любил квесты и тому подобную чушь, а потому, уж извини, куколка, не собираюсь копаться в этом дальше. Я просто тебя спрошу.

 - Ключи! – требую я, голосом давая понять, что терпение на исходе.

- Они в кармане, - пищит она. – Вы меня прижали, мне не достать…

 Ну вот, уже лучше. Я отстраняюсь, давая ей возможность сунуть руку в карман брюк, но эта стерва всё ещё не может успокоиться – вместо того, чтобы просто передать мне связку, она вдруг швыряет её вдоль коридора в направлении лестницы.

- Ах ты!.. – я в ярости направляюсь за ключами, не выпуская из кулака её волос. Куколка семенит за мной, согнувшись в три погибели, пытаясь своими худенькими пальчиками разжать мою ладонь, и кричит:

- Отпустите!!! Мне больно!!! Отпустите!!!

 Что тут скажешь? Эти крики мне слышать гораздо приятнее, чем загадочное: «Ты мне врал» или «Мы не можем быть вместе». Это мы сейчас посмотрим – можем или не можем. Нагибаюсь за связкой, прицепленной на кольцо с брелоком в виде бронзовой собачьей морды. Кажется, я такой где-то видел, но сейчас мне не до воспоминаний.

 Резким движением руки заставляю куколку опуститься передо мной на колени. Она выглядит восхитительно: губы подрагивают от рыданий, во взгляде ужас и мольба о пощаде, на алеющих румянцем щеках слёзы – почти так я себе всё и представлял. Почти… Кое-чего не хватает.

 Я подцепляю пальцем одновременно резинки и брюк и трусов, заставив куколку жалобно всхлипнуть, оттягиваю их и отпускаю. От щелчка она вздрагивает, и это мне так нравится, что я даже подмигиваю зарёванной мордашке. То ли ещё будет!

 Но не здесь, не в коридоре. Хоть я и знаю, что в клинике только она и я, но всё-таки ничем не обоснованное ощущение, будто за нами кто-то подглядывает, противно скребётся между лопаток. Над дверью на лестницу висит камера, в другом конце коридора есть ещё одна. Не думаю, что они пишут всё, что здесь происходит, обычно за этим наблюдает охранник, но сейчас ведь его нет… И всё же в палате однозначно будет поуютнее…

- Пошли, - бросаю я ей, и волоку за собой, не особо заботясь о том, насколько ей удобно. Куколка кричит, рыдает и бьёт меня по руке, пытаясь высвободиться, но это, конечно же, бесполезно – я зашвыриваю эту суку в палату и закрываю дверь, привалившись к ней спиной.

 Дрянь приземляется лицом в пол, быстро переворачивается и поднимается на ноги. Она стоит, чуть наклонившись вперёд, смотрит исподлобья, золотистая грива растрепалась, окружая лицо сияющим ореолом. Она восхитительна!

- Ну что, стерва, побеседуем?

 Переложив ключи в левую руку, я размахиваюсь и от души заряжаю ладонью ей по лицу. Куколка с криком отлетает к стене и хватается за разбитую губу. С ужасом смотрит на кровь на своих пальцах.

 А как ты хотела, тварь?

- Иди сюда! – приказываю я, но она мотает головой. – Иди, кому сказал! Хуже будет!

- Пожалуйста! Отпустите меня… - с мольбой шепчет она. Из широко распахнутых глаз снова катятся слёзы. Это очень красиво.

 На самом деле, когда куколка плачет – это красивее всего. Я видел это много раз и до сих пор не могу не любоваться.

- Иди. Сюда.

 Она качает головой и шепчет что-то совсем неслышное, но мне уже надоело ждать. Я хочу получить компенсацию за всё, что было! Я хочу получить её! И не один раз. И по-разному.

- У нас впереди столько всего интересного… - с улыбкой обещаю я, подходя к ней. – Моя куколка, ты такого раньше не пробовала, гарантирую!

 С отчаянным криком она бросается к двери, и это глупо и бесполезно. Я перехватываю её поперёк живота, швыряю на постель и наваливаюсь сверху. Она извивается подо мной, пытаясь высвободиться, и вряд ли понимает, как же заводят меня эти движения…

 Серая туника трещит, выставляя напоказ бордовое кружево, так восхитительно приподнимающее её округлости. Я впиваюсь в них обеими руками, и куколка верещит, выгибаясь дугой и пытаясь сбросить мои ладони. Она брыкается, за что получает от меня ещё одну успокаивающую оплеуху.

- Лежать, я сказал!

 Она замирает, вцепившись кулачками в пояс своих форменных брюк, дрожит и всхлипывает:

- Не надо… Пожалуйста!

- Надо, - заверяю я её, - ещё как надо!

 На мгновение я замираю, нависнув над ней и любуясь распростёртым телом, которое вот-вот примет в себя всю мою ярость. Медленно провожу указательным пальцем от её подбородка по шее, между грудей, по животу, и упираюсь им в ткань. Явно лишнюю ткань. Хватаюсь руками, готовый в одно движение сдёрнуть эти нелепые серые штанишки…

 Дикий вскрик, короткий замах и острая боль в моём левом бицепсе. Маленький шприц торчит из плеча, и его спущенный поршень говорит о том, что содержимое вошло под кожу.

- С-с-сука!

 Я хватаю её за горло и пытаюсь задушить, но в голове всё плывёт, как будто я нажрался в сопли, челюсть едет куда-то в сторону, дышать тяжело… Куколка лежит подо мной, растрёпанная, в растерзанной одежде и порванном белье, и улыбается.

 Её абсолютно спокойные глаза – последнее, что я вижу прежде, чем раствориться…