Золотистая куколка

Вероника

 Вероника. Студенточка. На кого же она училась? На медика, кажется? На невролога…

 Строгая такая девочка, неприступная… С такими всегда особенно интересно. Таких вскрывать – вот это высший пилотаж!

 Чаще всего мне вообще не приходится прилагать особых усилий, чтобы заполучить ту или иную понравившуюся мне женщину: пара букетов, пара свиданий, какой-нибудь сувенир в подарок – и всё – она твоя! Некоторым не нужно даже этого – они счастливы уже от одного факта, что такой мужчина, как я, обратил своё внимание.

 Но с такими мне скучно. Это пресные, душные, жалкие и ни на что не годные создания, ради которых не хочется лишний раз шевелиться. Какой в этом смысл, если она и так на тебя запрыгнет? Пара золотистых куколок подобного плана мне тоже встречалась – с ними не вышло ничего путного.

 Но Вероника была другой – гордой, достойной. Едва взглянув на её лицо, я понял, что взять эту девушку будет непросто, и от одной этой мысли почувствовал себя почти счастливым. Я ещё только подходил к ней знакомиться, а в душе уже представлял, какой это будет экстаз, когда я заполучу её! Власть над таким свободолюбивым и независимым существом дарит просто непередаваемые ощущения…

 Её подружки, в компании которых она пила кофе в той кофейне, пришли от меня в неописуемый восторг – это читалось по их восхищенным мордахам, но Вероника и бровью не повела, когда к ней обратился шикарный, взрослый, очень хорошо одетый мужчина:

- Девушка, вы просто восхитительны! Вы позволите вас угостить?

- Благодарю, не стоит, - ответила мне тогда одна из самых лучших, самых благородных моих куколок. – Предпочитаю не пить больше одной чашки за раз…

 Я был готов расцеловать её за эти слова! Этот вежливый и непреклонный отказ сулил мне столько удовольствия!

 Взломать её в самом деле было непросто – серьёзная девочка, увлечённая учёбой (как я потом узнал, медицина – их семейное дело, и отец, и мать, и брат – все медики, только специализации разные), а выучиться на врача – задача весьма и весьма непростая.

 Моя трезвомыслящая и хладнокровная Вероника твёрдой рукой вышвырнула из своего сердца мечты о любви и вполне успешно вгрызлась в науку, ничуть не сожалея о молодости, которую тратила на лекции и практики. К моменту нашего знакомства она заканчивала пятый курс – почти уже выходила на финишную прямую…

 Когда же это было? Кажется, года четыре назад. Да, наверное так, плюс-минус несколько месяцев. Моя память почти не держит лишнюю информацию, а наша с Вероникой история, когда закончилась, стала именно такой – лишней.

 Вообще, её подружкам я, конечно, должен сказать отдельное спасибо – они проели куколке весь мозг, завистливо волнуясь о том, как бы она не упустила роскошного мужика, умеющего так красиво и романтично ухаживать. Я из кожи вон лез, но Вероника на контакт со мной почти не шла – она сразу чётко дала понять: никаких встреч, никаких отношений – у неё есть жизненный план и сворачивать с него она не собирается!

 Большинство моих стандартных наработок куколка безжалостно отмела, однако чем увереннее она защищалась от попыток проникнуть в её сердце, тем более изощрённые способы я выбирал.

 Но по-настоящему её проняло, когда после пары месяцев бесполезной осады, я признался ей в любви. Я был искренен – в такие моменты врать нельзя. Да, я был искренен, когда говорил, что без ума от неё, не врал - в те минуты я её боготворил. Она была такой желанной для меня, я предвкушал столько удовольствия от момента, когда она наконец-то мне подчинится!

 «Ты свела меня с ума!» - говорил ей я. – «Да, признаю, я никогда не был святым. У меня было много женщин, и ни к одной из них я не привязался! Я думал, что вообще не умею любить, и, если честно, не страдал от этого! Но ты… Ты изменила меня!».

 Вероника дрогнула. У её ног был самый отпетый холостяк, честно признавший, что женщины в его жизни всегда были только ради развлечения… Да, я был искренним, как никогда и ни слова не соврал – ведь и в самом деле в тот момент готов был на что угодно, лишь бы она позволила, наконец, проникнуть в себя.

 Женское тщеславие – великая вещь! Чудесная отмычка, подчиняющая себе самый сложный замок: намекни женщине, что лишь она способна пробудить в тебе настоящую любовь, и она вцепится в тебя, даже если до этого бегала, как от заразного.

 Глядя в мои влюблённые шальные глаза, Вероника не сдержалась и позволила себе растрогаться. Тогда в её взгляде я впервые увидел отражение истинной сущности – восторженной мечтательной девочки, верящей, что однажды за ней приплывёт принц под алыми парусами. Под броней из уверенности и неприступности пряталась такая мягонькая влекущая сердцевина!

 Этим принцем стал я.

 Как это всегда бывает, стоит пробить в стене хоть малейшую трещинку, и разрушить остальную кладку – это лишь вопрос времени. Крепость Вероники осыпалась к моим ногам, а я упивался тем восторгом, который вызывал в ней, и той властью, которую получил.

 Однажды сдавшись, она стала покорной, доверчивой, распахнутой… Так раскрываются цветы перед тем, как начать увядать.

 Я получил, что хотел. Я насладился Вероникой. Я насытился ею…

 И она мне надоела.

 Я видел панику в её глазах – она не понимала, что происходит, когда однажды я сказал, что она мне больше не нужна. Я насмотрелся на её слёзы, наслушался печальных речей о том, как ей страшно от того, как всё происходит. Она стала раздражать меня.

 Я её выгнал.

 Я вот заметил такой странный парадокс: если ты выставляешь женщину из своей жизни – она обязательно найдёт способ ещё хотя бы раз в неё заглянуть. Я видел разные варианты на эту тему: подстроенные случайные встречи, требовательные звонки, попытки зайти через друзей и знакомых, поражающие своей изобретательностью поиски через соцсети…

 Вероника всегда отличалась прямотой, поэтому не стала чудить – она просто пришла ко мне. Дождливым августовским днём мне позвонил консьерж, и полным сочувствия голосом сообщил, что меня хочет видеть насквозь промокшая посетительница.

 А потом Вероника сидела в белом мокром платье на моей постели, ещё не утратившая надежду на то, что всё, что происходит – лишь нелепица, которая вот-вот разрешится. Лицо бледное, осунувшееся, глаза заплаканные… Ни следа былой гордости и величавости.

 Я объяснял ей очевидные вещи: её иллюзии – это её проблемы. Раздавленная этой простой истиной, она собиралась с духом, чтобы уйти, ещё не зная, что один сюрприз я ей всё же готовлю напоследок: я должен был раз и навсегда утвердить свою власть над ней. Я всегда так делал, с каждой из куколок. Я мог себе позволить забывать их, но разрешить им забыть себя я не мог. В моей жизни их может быть сколько угодно - в их жизнях должен править я один!

 Лучшее, что запоминается – это страх. Именно с его помощью я прописывал в голове каждой из куколок финальные мазки своего образа.

 Когда Вероника пошла к двери, я догнал её, схватил за руку и рывком развернул к себе.

- Я хочу напоследок с тобой ещё один раз, - сообщил я, проводя пальцем вдоль рукава её так и не высохшего платья.

- После всего, что ты мне только что сказал, не смей ко мне даже прикасаться! – гневно процедила она, одаривая меня ненавидящим взглядом.

 Но я, конечно же, посмел.