Цепи 2

Глава 12

Клара.

Две недели пролетели, как стая голубей над крышей. Бесконечные съёмки, интервью и поиск подходящего поэта для написания текста моей песни.

Поэты и писатели попадаются замечательные! Читаю их работы — и строки за душу берут. Отправляю ТЗ и получаю совсем не то, что хотелось бы. Всё-таки творчеству нужно вдохновение, а не только гонорар.

А может, дело во мне? В том, что я сама толком не знаю, о чём должна быть эта песня? Соня сказала, что должен быть танцевальный хит, не иначе. Чтобы качало. Музыка уже написана, а текста всё нет.

Ладно, разберусь как-нибудь.

Может, и правда самой попробовать что-нибудь накидать — это вроде несложно. Не обязательно в рифму, главное, чтобы текст ложился на музыку.

Сегодня с самого утра настроение просто волшебное! Славка, на удивление, стал управляемым. Нервы не делает. Всегда отпрашивается, прежде чем куда-то уехать, и всегда ставит в известность, где он находится. А вчера и вовсе огорошил: сказал, что приведёт свою девушку знакомиться. Сам ужин приготовит, сам организует — от меня требуется только присутствие на собственной кухне сегодня вечером.

И Димка сегодня объявился! Игнорировал меня всё это время, профессионально отказывался от встреч. Вроде и не посылал, но и сам не звонил ни разу. На мои звонки — сухие ответы, на сообщения — только смайлики.

Роберт тоже исчез. Точнее, улетел на съёмки в другой город, о чём я узнала от знакомых на площадке. Может, и звонил, но этого мы никогда не узнаем, так как его номер по-прежнему в блоке.

— Куда мы поедем, Дим? — терроризирую друга по телефону, стоя в гардеробе. Мерзавец ни в какую не сдаётся. — Мне нужно знать, во что одеваться!

— Просто покатаемся по городу, — телефонная связь со стопроцентной точностью передаёт его улыбку и озорное настроение.

— Покатаемся?

— Зубы мне не заговаривай. Прыгай в кеды — и погнали. Я у подъезда.

Отлично. Слышу короткие гудки и раздражённо закрываю дверцу шкафа.

Покатаемся! Обычные катания по городу давно меня не привлекают, и друг как никто об этом знает. Я слишком дорожу временем и уже давно не та девчонка, что будет в восторге от изучения колорита столичных улиц из окна автомобиля под его любимую музыку.

И если Дима всё же решил, что мой выходной мы должны провести подобным образом, этому есть только одно объяснение — друг приобрёл новую тачку.

Не знаю, чем обусловлена его зависимость от автомобилей, но Димка — заядлый коллекционер. У него нет своей квартиры, он вечно снимет жильё и часто переезжает, зато есть пять роскошных тачек разных марок и годов выпуска. Он скорее останется вообще без жилья и будет спать в одной из своих машин, но как только появится возможность заиметь машину мечты — ни на секунду не задумается.

Кеды — так кеды.

Надеваю короткий белый топ и широкие чёрные карго с карманами.

Выхожу на улицу, обхожу развалюху, что перекрыла подъезд, пускаю взгляд по парковочным местам, пытаясь угадать, что из этого разнообразия является моим средством передвижения на этот день.

Может, малиновый «Роллс-Ройс»? Или синяя «Бугатти»? Или вот этот серенький китаец с мордой, похожей на акулу, нарисованную пятилетним ребёнком?

Дверь чёрного драндулета хлопает за спиной.

Обернувшись, вижу Димку — счастливого, как будто сама Бейонсе утром ему руки целовала. Какой-то благоговейный, до жути восторженный.

Отходит от развалюхи, встаёт рядом со мной и кивает на тачку. В этом кивке и гордость, и мужское счастье, сравнимое только с рождением первенца, и немое требование незамедлительно разделить этот восторг.

Заметив, что восторга я не разделяю и даже не обоссала асфальт кипятком, Дима решает взять всё в свои руки.

— BMW E34! 1990 года! Это не просто эпоха, это культ! Самая крутая тачка! Только посмотри, как сохранилась! — парень проводит ладонью по длинному капоту. Рукавом заботливо протирает круглые фары. — Всё своё! Даже фары не менялись.

Теперь я смотрю на машину его глазами.

В этой тачке есть что-то взрослое, серьёзное, но при этом невероятно стильное. Дух эпохи девяностых, отголоски которой до сих пор встречаются в повседневной жизни.

— Садись быстрее, хочу кое-что показать! — Димка торопливо щёлкает ручкой на двери автомобиля, предлагая сесть.

В машине пахнет старьём, но Дима называет это по-другому:

— Пахнет детством!

Открыв окно и высунув в него локоть, с неимоверно крутым выражением он достаёт из кармана магнитофонную кассету. Да, ту самую, к которой в комплекте должен прилагаться карандаш для перемотки!

Вставляет кассету в магнитолу и включает.

Сперва мы слышим шипение, знакомые звуки из прошлого, когда ленту зажёвывает, но вскоре магнитола всё же начинает работать, распространяя не менее популярный, чем сама машина, хит Серёги «Чёрный бумер».

Продолжая выгуливать локоть на улице, Димка нацепил на нос до абсурда дурацкие чёрные очки, популярные в то время. Маленькие, с небольшими квадратными стёклами, из чистого китайского пластика. Такие очки были даже у Печеньки.

— Ну че, чикуля, поехали кататься?! — дёрнув подбородком, веселит улыбкой.

Клоун и балагур.

Обожаю его.

— Слышишь, как стелет? — спрашивает Димка, когда машина разгоняется по ровному асфальту. Одна его рука держит руль, вторая, рядом с моей коленкой, сжимает рычаг автоматической коробки передач.

Немного дёргается на светофорах, так как парень привык водить исключительно автомат. Но и тут, несмотря на одну лишнюю педаль, он отлично справляется.

Вот уже и я прониклась духом и атмосферой того времени. Помню мало, но некоторые моменты — такие яркие, с запахами, голосами родных людей и даже эмоциями — навсегда врезались в память.

Тогда я была ребёнком и в полной мере не была погружена во всю романтику девяностых, но Дима имеет одну крайне удивительную особенность — влиять на моё настроение.

Мы вместе смеёмся, поём во всё горло:

— Чёрный бумер, чёрный бумер, под окном катается…

И чувствуем себя, как два пришельца в этом огромном мире, которым совершенно плевать на остальных.

Только сейчас заметила, что друг и нарядился соответствующе: в чёрный спортивный костюм с белыми полосками. На шее — золотая цепь с крестом. На среднем пальце правой руки — печатка. На голове — кепка-восьмиклинка, которая так ему идёт!

Этот парень сводит меня с ума своей харизмой.

На смену рэпу пришли танцевальные хиты «Руки вверх», и вот уже вся улица слышит «Крошка моя» в нашем исполнении.

Остановились у магазина, чтобы взять попить. Димка схватил на кассе сразу несколько коробочек знаменитой жвачки: «Love Is…» и «Turbo», популярных в нашем детстве.

Выходим из магазина, а вокруг тачки собрались такие же любители старины, как и мой друг.

— Мадемуазель, прошу, — Димка открывает передо мной пассажирскую дверь, распугав «оккупантов» строгим взглядом из-под козырька кепки.

— Благодарю, — отвечаю, словив его вайб, и сажусь.

Мы продолжаем кататься, поём песни и ржём над его дебильными шутками, пьём «Кока-колу» в стеклянных бутылках, вспоминая, каким это было счастьем — купить такую в детстве, и жуём жвачку «Love Is…».

— Любовь это… одно сердце на двоих, — читаю надпись на вкладыше.

Жвачка ужасная. Совсем не такая, как раньше: деревянная, безвкусная. А может, и в детстве такая же была, просто за неимением лучшего казалась божественной.

— У тебя что? — спрашиваю.

Тормознув на светофоре, друг разворачивает свой вкладыш.

— Любовь это… её первую катать на новой тачке, — улыбается, пронзив взглядом насквозь.

— Ты врёшь! Ну-ка, покажи! — требую, потянув руку к вкладышу.

Дима делает нарочито неуклюжее движение, и вкладыш летит из окна на летнюю московскую улицу.

— Ой, я случайно, — нагло ухмыляется, ни капли не жалея о содеянном.

Друг останавливает бумер в промзоне между заброшенных складов где-то за пределами города.

Осматриваю обстановку из окна — и что-то странное навевают эти здания. Какая-то пустынная тоска, страх оказаться здесь одной ночью.

— Планируем кого-то убивать или насиловать? — спрашиваю, смеясь.

— Хуже! — отвечает с обжигающим азартом. — Будем делать татуировки!

Димка закуривает и с полуулыбкой наблюдает, как я разворачиваю все вкладыши жвачки из детства в поисках самых симпатичных переводилок.

— Всё какая-то ерунда, — выдаю свой вердикт. — Хотя… вот, смотри, тачка как у тебя! — в одной попадается машинка.

— У меня такой нет, — улыбается друг.

— Будет! — настаиваю и уже тяну переводилку к его крепкой мужской шее.

— Почему сюда? — спрашивает, не сопротивляясь. Воткнув затылок в подголовник, подставив шею, расслабленно курит.

— Мне нравятся тату на шее, — признаюсь.

— О как, — усмехается. — Что ещё тебе нравится?

Он спрашивает просто так, не вкладывая никакого смысла. Сжимает красивыми губами фильтр сигареты, и меня распирает от ревности к «Винстону».

Машинка на его шее — неестественная детская татуировка — сводит с ума.

— Тебя, — признаюсь и, наклонившись ближе, целую его шею.

Запах его тела и характера вбивается в ноздри, вызывая возбуждение.

— Мадемуазель, придержите коней! — Дима зажимает тлеющую сигарету губами, освободив руки, и мягко, но настойчиво отталкивает меня. — Я верен своей девушке.

— Какой из? — спрашиваю, пытаясь не обижаться.

— Будущей.

— А как же работа? — ехидно язвлю, от чего голос звучит приторно сладко и неестественно.

— Я завязал, — отвечает, выкидывая окурок в окно.

— Сифилис? — вкладываю в голос всю иронию, на какую способна.

— Рак головного мозга, — отвечает без тени шутки.

Не спешу верить, но нервы уже напряглись. Женская фантазия непобедима по скорости и красочности. Я уже представила, как буду рыдать у больничной кровати.

— Такими вещами не шутят, — стерев с лица улыбку, отворачиваюсь от него.

— Ты — моя болезнь, — признаётся. — Про обычных девушек говорят: она в моих мыслях, я готов ради неё на всё. Но про тебя я могу сказать другое: ты и есть мои мысли. Ради тебя я готов с ними жить.

— Хочешь сказать, что бросил работу ради меня? Я не просила об этом!

— Меня не нужно просить.

— И что ты планируешь делать? На что будешь жить?

— Думаешь, я не смогу заработать? — обиженно возмущается. — Трахаться — не единственное, что я умею.

— Да ну?

— Ну да! Я вообще-то повар по образованию. Открою ресторан в стиле ретро. Давно мечтал.

Его мечты — такие тихие, прекрасные своей таинственностью, что в этот момент создаётся ощущение прикосновения к нему настоящему. К его душе, распахнутой перед моим мнением.

— У нас осталось ещё полно переводилок! — перевожу тему. Сбегаю. Не хочу принимать факт ответственности за его решение изменить свою жизнь.

Возвращаемся в город под музыку группы «Ласковый май».

Димка облеплен татуировками с головы до пояса. Даже на лбу и на обеих щеках.

В отместку друг облепил мой голый живот и руки. Лицо пощадил из благородства.

— Знаешь, что хочу?

— Всё, что угодно, Малышка, — подмигивает.

— Новый год хочу!

Димка, сосредоточившись на дороге, задумался. Уже вечереет, на город опускаются первые тени. У ночной темноты свидание со светом городских фонарей, и никто никогда не сможет прервать их встречу.

— Может, ещё подумаешь? — предлагает.

— Тебя хочу. Не могу прям! Ты такой сексуальный с этими наклейками. — Кладу руку ему между ног, чувствую, как мужской орган, дёрнувшись, отзывается. Но моя рука тут же отрывается от паха и откидывается в сторону Диминой.

— Лар, я ведь не шучу. Я больше не трахаюсь за деньги.

— А по-дружески?

— По-дружески — тем более.

— Жмот! И ханжа!

— Называй меня Санта-Клаус, детка, — смеётся, паркуя машину перед входом в большой торговый центр.

Оказалось, что купить ёлку в августе не так просто, как кажется, и мы вышли из торгового центра с бутылкой вина и мерцающей гирляндой (этого добра навалом круглый год).

Остановились около бумера на парковке, Дима закурил, взял телефон и ушёл с головой в выбор главного новогоднего атрибута, сопоставляя стоимость и возможность срочной доставки ко мне домой.

— Прошу прощения, можно с вами сфотографироваться? — молодой парень, примерно моего возраста, уже демонстрирует смартфон с включённой камерой.

Выгляжу не очень для фото. Но настроение хорошее, подкреплённое парой глотков вина из бутылки.

— Конечно, — улыбаюсь в камеру.

Парень встаёт рядом, обнимает за талию и делает несколько снимков.

Вроде всё стандартно. Я даже привыкла к тому, что люди всё время хотят меня потрогать, обнять, пощупать — и нормально к этому отношусь. Например, женщин и девушек я обнимаю сама: мне не трудно, а для них этот снимок станет приятным бонусом к хорошему настроению.

Но парень не спешит убирать от меня руки. При малейшей попытке отойти в сторону он крепче прижимает ладонь к моей талии.

— Слушай, раз уж встретились, давай познакомимся поближе! — восторженно шепчет, одурев от ненормальной фанатской любви.

— Извини, меня ждут. — Бросаю умоляющий взгляд на Диму, и он, наконец убрав телефон, видит, что происходит.

— Руки убери от неё, — подлетает.

— А ты чё, охранник? — спрашивает незнакомец, но всё же перестаёт меня держать.

— Будущий муж, — заявляет Дима, открывая мне переднюю дверь.

Наражен бросается грудью, чтобы защитить меня от любви поклонника.

Прячусь в машине и наблюдаю за разгорающимся конфликтом из укрытия. Молюсь про себя, чтобы Дима не влез в драку. Мне только участия в мордобое с фанатами не хватало для полноты картины о моей репутации.

— Эй, мужик, я просто хотел сфотографироваться! — отвечает незнакомец на Димкин взгляд.

— Сфотался? Теперь проваливай, — грубит друг.

— Клара, нехорошо так с поклонниками, — незнакомец стучит в стекло автомобиля, чем окончательно выводит Диму из себя. Мало того что ко мне пристаёт, так ещё и совершенно новую тачку посмел тронуть. А это вообще святая святых для коллекционера. — Слышь, ты кем себя возомнила? Человек к тебе со всей душой, а ты нос воротишь!

— Прежде чем к людям подходить, научись себя вести должным образом, — Дима быстро сворачивает разговор и садится за руль.

Пока мы отъезжаем с парковки, незнакомец продолжает долбиться в окна, дёргает ручку двери, затем — кулаком по багажнику.

Я знаю, сколько выдержки стоило Диме не дать ему в морду. С благодарностью смотрю на его суровое лицо и вижу в стеклянном взгляде не дорогу, а тёмные фантазии о том, как он разбивает голову незнакомца о капот новой машины.

От него разит хищной злостью и первобытной жестокостью.

Остановившись у моего подъезда, мы не спешим выходить, ждём доставку новогодней ёлки.

В салоне пахнет дымом от сигарет, атмосферой 90-х и сладким вином. На фоне негромко поёт группа «На-На» — «Фаина».

— Дим.

— Что?

— А ты чего сейчас хочешь?

— Дочку. Фаиной назову. — Качает головой в такт музыке.

— Прямо сейчас? — смеюсь и отпиваю ещё вишнёвого вина.

— Было бы неплохо, — улыбается и берёт в руку телефон. Включает поисковик, ищет какую-то информацию.

— Дим, детей доставкой не доставляют, — брызжу от смеха. Но он с головой ушёл в чтение сайтов и не слышит. Или делает вид, что не слышит. Только кивает в ответ, как болванчик.

А мне скучно, когда он молчит.

— Дим.

Кивает.

— Дима!

— Всё, выходи! — вдруг заявляет, убирая телефон. — Я отскочу на минуту и вернусь.

— Куда?

— За мандаринами и шампанским! — бесцеремонно выгоняет меня из машины. — Господи, что за развалюха! — ворчит, улыбаясь, пока я выбираюсь на улицу.

— Развалюха — твой бумер! — показываю другу средний палец и иду домой.

Пока Димка ездил в магазин, я успела принять доставку, установить искусственную ёлку в центре зала, обмотать её гирляндой и даже раздвинуть складной праздничный стол, передвинув его к дивану.

Друг вернулся спустя час, выложил на стол продукты, состоящие в основном из закусок к игристому вину и фруктов.

Затем выудил из кармана розовую упаковку с тестом на беременность и вручил мне вместе с чистым стаканом взятым со стола.

– Дурак? – скосив взгляд на предметы в руках, не понимаю, что происходит.

– Я погуглил, – заявляет с видом научного сотрудника и подталкивает меня к туалету. – Перед месячными можно забеременеть. И даже во время. Так что давай, не выделывайся.

– Даже если так, прошло всего несколько недель! – пытаюсь вразумить идиота.

Но когда Дима так серьёзно на что-то настроен, проще подчиниться.

Лучше сделаю этот грёбаный тест — убедится, что всё чисто, и отстанет.

Едва успела натянуть штаны, как Димка стучит в дверь туалета.

Открываю.

– Сделала?

– Не успела!

– Ща я сам сделаю!

Хитро улыбаясь, друг подносит ко рту стакан с жёлтой жидкостью, набирает в рот, полощет зубы и смачно глотает.

Глаза из орбит вылезли. Рот сам собой скривился в лютом отвращении. На языке застыли маты.

– Беременна! – выносит вердикт. Повторяет действия и снова глотает. – Две недели, – заявляет и с видом сомелье смакует послевкусие. – Девочка, – добавляет.

Прихожу в себя.

– Ты совсем больной?! – ору.

Димка ржёт до мокрых глаз, аж давится.

– Сама попробуй! На мальчиков другой вкус, – шутит сквозь смех.

– Придурок! – я не разделяю его веселья. Хочется немедленно вызвать неотложку.

И тут взгляд падает на МОЙ стакан, спокойно стоящий на полочке.

– Это вино, – объясняет Дима и делает ещё глоток из своего стакана. – Давай сюда тест, – командует.

Мы ждём.

Вместе, одинаково сильно.

Только по-разному.

Я — с желанием скорее угомонить друга, а он — с надеждой на наше совместное будущее.

Из коридора доносятся голоса.

Славка вернулся — и не один.

Услышав девичий голос, вспоминаю, что сегодня у нас ужин-знакомство с его девушкой.

– Чёрт, – нервно вздыхаю, пряча тест в карман штанов.

Выходим из туалета навстречу молодой паре и ловим на себе их одинаково недоумевающие взгляды.

– Вот так нужно пользоваться ёршиком! – заявляет Дима, глядя на меня. – Всему тебя учить надо. – Переводит взгляд на молодёжь, умело изображая, что только заметил их присутствие.

– Здравствуйте, – неловко улыбается Зоя.

После коротких представлений и приветствий проходим в зал.

Девушка замирает, увидев ёлку.

– У вас Новый год в августе? – спрашивает.

Мне уже стыдно перед Славкой. Пацан тем временем сливается на кухню готовить обещанный ужин.

– Это не у нас, это у племени Тиктаки, что живёт на юге Африки. У них Новый год всегда в августе. Правда, они пальму наряжают, но мы пальму не нашли, – встревает Димка. – Ты разве не знала? Это же Славкины прямые родственники. Скучает он по своим чунгачангам, вот и наряжает ёлку каждое лето.

– Так он же… не тёмный… – с сомнением произносит Зоя.

Ну да, где светловолосый кудрявый парень с веснушками, и где африканцы.

– Так это он здесь от холода побелел, – шутит Дима и сам не выдерживает, объявляет капитуляцию смехом.

Вечер вышел весёлым, душевным и даже семейным. Зоя быстро вникла в Димкин юмор и, моментами — а может, мне показалось — забывала о своём парне, отдавая предпочтение в общении стриптизёру.

Когда Славка отправился провожать свою девушку до такси, мы остались вдвоём.

На ёлке горит гирлянда, мягко переливаясь голубыми и тёплыми огнями. На столе мерцают свечи расставленные среди нарезок и бокалов.

Димка включил на телефоне запись новогоднего фейерверка и поставил смартфон на стол.

На экране бесконечно повторяются красные, золотые, ослепительные вспышки, добавляя праздничного настроения алкоголю в крови.

Дима, улучив момент, прижал меня к стенке.

Я, забыв обо всём, обрадовавшись его внезапной страсти, обнимаю его за шею, целую в губы.

Дурею как мартовская кошка, извиняюсь, неосознанно толкаюсь к нему тазом.

Он отвечает на поцелуй, ласкает языком мои губы, трахает рот — жадно, настойчиво.

Пылко и страстно.

И когда единственное, чего я хочу — закрыться с ним в комнате и продолжить, он вынимает из моего кармана забытый тест и отстраняется.

Впивается в него сосредоточенным взглядом.

По его лицу читаю результат.

Димка разочарованно вручает тест мне и спешит в прихожую, надевает мастерку, собираясь уйти.

Одна полоска.

Я не беременна.

Входная дверь открывается, в квартиру возвращается Славка.

– Ну как она вам? – сходу спрашивает.

– Милая, – отвечаю, всё ещё ощущая себя обманутой. Целовал, возбудил — и собирается просто так уехать. Злость зашкаливает.

– Тебе правда важно наше мнение? – спрашивает Дима, нахмурившись, обувая кроссовки.

– Правда, – отвечает Славка.

– Тогда это не твоя девчонка, – заявляет Дима, строго посмотрев на пацана. – Была бы твоя — тебе было бы насрать на мнение других. – Выходит в коридор, оставляя нас с сопляком наедине.

– Ты всё убираешь и моешь посуду! – приказываю Славке и спешу спрятаться в комнате.

Достаю номер Роберта из чёрного списка.

Пишу ему сообщение: спрашиваю, когда вернётся в Москву.

Приходит сообщение от отца Даниила:

«Ты давно не приходила».

Роберт:

«Завтра. Увидимся?»

Я — Даниилу:

«Соскучился?»

Я — Роберту:

«В том же месте».

Роберт:

«Скинь фото, хочу тебя видеть».

Даниил:

«Мы не закончили исповедь».

Сворачиваю переписки, снимаю с себя одежду, выключаю верхний свет и зажигаю свечи. Делаю несколько откровенных снимков голого тела в красной шелковой простыне. Отправляю.

Роберт:

«Где фото? Я всё ещё жду».

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Открываю переписку со священником — и вижу ту самую фотографию.

Удалить? А смысл? Он уже просмотрел.

Решив не дожидаться ответа и перейти в наступление, отправляю:

«Вы плохо за меня молились, святой отец».