Верхний Ист-Сайд

— Что? — кричу я в мобильник, кажется, на всю Пятую авеню. — Ты же знаешь, многослойность не моё! Я никогда не шила такие платья! — Умоляю тебя! У меня ведь день рождения! — взмолилась подруга. — Джессика, мне нужно сдавать проект на следующей неделе, а у меня даже идеи нет, а ты хочешь, чтобы я и тебе платье сшила? — Знаешь что? У меня есть идея! Ты сошьёшь платье на свой проект, и потом я его у тебя куплю. — Я быстро перебегаю дорогу, стараясь не уронить всю ту нескончаемую кучу пакетов и чехлов с одеждой, висящих на моих руках. — Извини, я опаздываю к Розмари, перезвоню тебе, как только освобожусь, — с сожалением говорю я, пытаясь удержать телефон, но думаю, скоро он свалится с моего плеча. — Я надеюсь, что ты освободишься до наступления летних каникул. — С этими словами сердитая Джесс отключается. Вся Пятая авеню уже проснулась, и жители Верхнего Ист-Сайда спешат в бутик за новой сумочкой от Dior, на очередную бизнес встречу или сделку на пару миллионов долларов. Проходя мимо вечно спешащих прохожих, я, наконец, дохожу до мастерской дизайнера Розмари Берч и пытаюсь убрать телефон. Мне удаётся избавиться от него, но с руки у меня спадает самый большой пакет с большой деревянной планшеткой. О, нет! Розмари убьёт меня, если что-то повредилось. — Извините, вы не могли бы подать мне это, — в отчаянии обращаюсь я к проходящим мимо людям. — Да, конечно, — мило улыбаясь, останавливается подле меня парень, и подняв мой пакет, он нерешительно вешает его на мою руку, на которой и так уже нет места. — Спасибо! — Давайте я вам помогу. — Хм, а он джентльмен. — Не нужно, спасибо, — улыбнувшись, благодарю его я и толкаю задом дверь мастерской. Наконец войдя внутрь, я быстро осматриваю знакомое мне до мельчайшей детали помещение. Модели уже на месте, все суетятся, стилисты со своими кистями для макияжа перебегают от одной девушки к другой, некоторые из таких же стажёров, как и я носятся по главному залу с перекинутыми через шею измерительными лентами, а кто-то судорожно подшивает недостающие детали к великолепным платьям известного дизайнера Верхнего Ист-Сайда — Розмари Берч. Среди всей этой суматохи мне едва удаётся заметить саму Розмари, стройная и высокая женщина пятидесяти лет стоит в своём кабинете у швейного манекена и пытается приколоть детали очередного платья. Я тут же иду к ней, расталкивая всех своими пакетами. — Кларисса! — замечает меня она в дверях своего кабинета, и я ставлю невероятное количество пакетов на пол и кладу все чехлы на диван. Боже, как я это донесла? Пока я освобождала руки от этих вещей, Розмари уже успела осмотреть меня с ног до головы, но я привыкла к этому ежедневному ритуала и уже не чувствую себя зажато. На мне сегодня лёгкое платье бордового цвета, оно немного выше колена, с открытыми плечами и тонким поясом в виде простой завязки, и, конечно же, на моих уже уставших ногах чёрные туфли на довольно высоком каблуке. Мои тёмно-русые волосы подняты вверх, а из макияжа сегодня лишь тушь и блеск для губ. — Достойно, как всегда, — говорит Розмари, смотря на меня поверх своих очков. Розмари Берч — модный и очень известный дизайнер Верхнего Ист-Сайда. В её платьях ходят светские львицы всего Нью-Йорка, и мне непрестанно повезло, что она взяла меня к себе на стажировку, и вот уже три года я работаю под её чутким руководством. — Ты рассадила гостей? — заинтересованно спрашивает у меня миссис Берч, тем самым вытаскивая меня из своих мыслей. — Да, — отвечаю я и достаю из самого большого пакета огромную деревянную планшетку, на которую натянута плотная бумага, нарисован подиум, и прикреплены фото гостей. — Джессика Кроуфорд приняла приглашение, я посадила её в первый ряд и ещё, ... она придёт с подругами, а значит, все фотографы Манхэттена будут на вашем показе. Розмари внимательно изучает план и потом довольно мне улыбается. — Я знала, что ты справишься! У меня есть для тебя ещё одно дело, — говорит она и подаёт мне пять чехлов с платьями. — Новенькие стажёры, которым я доверила платья, немного испоганили их, исправишь? — Да, конечно, — легко говорю я и беру их в руки. У меня полный завал работы, а теперь ещё и это, но ничего, я справлюсь, всегда справлялась. — Вы доверили их новеньким стажёрам? — искренне удивляясь, спрашиваю я. — Я понадеялась, что хоть кто-то из них похож на тебя, но я ошиблась, — тихо смеётся Розмари, принимаясь дальше прикалывать ткань к манекену. — На моей памяти ты пока одна делаешь всё быстро и максимально идеально. — Я благодарно улыбаюсь ей, но кто бы знал каких трудов мне всё это стоит! — Кстати, у меня есть для тебя предложение, — отвлекается она от своего дела и обращает ко мне всё своё внимание. Розмари снимает очки, поправляет короткие каштановые волосы и в упор смотрит на меня. Ну же, не томите! Эта тишина меня лишь пугает. — Хочешь поработать за кулисами подиума? — наконец, спрашивает она и уже заранее довольно улыбается. — О, Боже! Конечно! — вскрикиваю я, не в силах сдержать радость. — Я буду готовить моделей к показу? Вы мне это доверите? — решаю убедиться я, потому что не могу в это поверить. Всё время, что я знаю Розмари, она никогда никому из стажёров не доверяла подготовку моделей к показу. И сейчас я чувствую, как мой пульс заметно участился. — Да, — уверенно отвечает она, а я всё не могу отделаться от шока. — Ты готова, и я тебе доверяю, впервые за много лет я доверяю кому-то свою одежду, — жестом указывает она на чехлы в моих руках. — И теперь я готова доверить тебе и показ. — Я вас не подведу! Обещаю, всё пройдёт идеально, — всё ещё на эмоциях говорю я. — Если всё пройдёт так, как ты говоришь, то я возьму тебя с собой и на интервью, тебе пора выйти в свет, Кларисса, слишком долго ты была в тени. Я уверена, у тебя отличное будущее в этой сфере. — Спасибо! — выдыхаю я, ещё больше поражённая её словами, и скорее выхожу из кабинета, чтобы приняться за работу. Пять часов я работаю в мастерской, мы с Розмари разрабатывали последние модели платьев, я шила их и некоторые забрала домой, чтобы закончить. Розмари сказала, что я слишком долго была в тени, и она права, но я просто жду, жду своего времени, потому что, если бы я на самом деле хотела попасть в свет или в объектив модного журнала, я бы давно попала, но я хочу добиться всего сама, а не за счёт известной подруги или наставницы. — Джесс, — говорю я в мобильник, когда гудки, наконец, сменяются голосом подруги. — Ты освободилась? — Я иду в библиотеку, — осторожно говорю я, потому что прекрасно знаю, что она на это скажет. — Сегодня выходной! Ты не должна работать! Бросай всё, мы идём по магазинам! — с закипающей злостью говорит подруга, и я начинаю смеяться. — Я иду на подмену, проведу одну экскурсию и я свободна, наверное... — Что значит «наверное»? Розмари тебя снова нагрузила? — ещё больше злится она. — Мне нужно перешить пару платьев, — отвечаю я и захожу в моё любимое кафе, у меня есть полчаса, успею выпить чай. — Ладно, — вдруг заметно смягчается Джессика. — Но ты идёшь на мой день рождения, пока! — быстро добавляет она и отключается. — Джесс! — восклицаю я, но в ответ слышу лишь частые гудки. Нет, я не могу идти на её день рождения, и она это знает! — Эрин! Привет, — приветствую я официантку. — Клэр! Тебе как всегда? — улыбается девушка, поправляя свои невероятно длинные блондинистые волосы. — Да, спасибо, — отвечаю я и прохожу на своё любимое место у окна. Достав свой большой блокнот и ручку, я начинаю рисовать варианты платьев на мой проект, который я должна сдать Розмари, и которое наденет Джессика на свой день рождения. Эрин уже принесла мне чай, а я тем временем успела испортить пару страниц. Выходит одна чушь, мне нужно вдохновение, может, всё-таки выбить время и встретиться с Джессикой? Напротив меня вдруг кто-то садится, но я даже не собираюсь поднимать глаза. — Здесь полно свободных мест, — спокойно говорю я, осмотрев глазами помещение. Я сегодня не слишком дружелюбна. — Я хочу сидеть здесь, — слышу я наглый, но пугающе приятный мужской голос, и на миг замираю, чувствуя, как словно ёкнуло моё сердце. Ну, что за цирк? Откинувшись на спинку кресла, я закрываю блокнот и поднимаю взгляд на своего собеседника. Сидящий напротив меня мужчина примерно моего возраста, 21- 25 лет, у него довольно широкие массивные скулы, небрежно уложенные тёмные волосы, изогнутые в самоуверенную ухмылку губы и такие же карие глаза, как и у меня, может, лишь немного темнее и от этого словно глубже. И сейчас эти бездонные тёмные глаза прищурено смотрят на меня, ожидая моей реакции. — А я не хочу, чтобы... вы садились здесь, — немного подавшись вперёд, тихо произношу я, смотря в тёмные глаза сидящему напротив незнакомцу, и его губы искажаются в самую настоящую улыбку, обнажающую ровные белые зубы. Мне нужно понять кто это, слишком уж он наглый и уверенный в себе. Поэтому я внимательно осматриваю его одежду, за те годы, что я проработала у Розмари, я научилась распознавать примерную стоимость какой-либо вещи просто взглянув на неё, и на самом деле, это очень помогает мне в жизни, как говорится, встречают по одёжке... . Мужчина напротив меня сидит в льняной белой рубашке очень хорошего качества, его серебряные, с золотыми элементами запонки с тёмным, как и его глаза, квадратным ониксом поблескивают от пробивающихся сквозь большие окна этого заведения солнечных лучей, и ещё я чувствую притягательный запах его дорого парфюма... он словно дурманит меня! По одной лишь белой рубашке довольно сложно определить состоятельный человек или нет, но эти запонки, этот парфюм и этот глубокий, пытающийся разгадать меня взгляд тёмных глаз, говорит сам за себя. — Но я всегда здесь сижу, — говорит он с издёвкой в голосе. Ему явно нравится вся эта сцена! Думаю, он из круга общения Джессики, он один из элиты Манхэттена. Очередной богатенький сынок, своего богатенького папаши. Признаю, сначала я презирала их всех, пока не познакомилась с Джессикой, и теперь я не уверена, что все они наглые и чёрствые. Но если я права, и этот мужчина напротив один из элиты, то тогда что он забыл в таком простом и довольно бюджетном месте, как это кафе? — Я тоже, — иронично улыбаюсь я. — Но раньше я вас здесь не видела. Вы не похожи на человека, который посещает такие заведения, для вас характерны более... дорогие рестораны. — Вы правы, но это моё кафе, — как бы к слову говорит он. Боже, и как я сразу не догадалась?! Ну, конечно же, что ещё ему делать в таком месте? Безразлично поджав губы, я перевожу взгляд на часы и понимаю, что мне уже пора бежать в библиотеку, и быстро поднявшись из-за стола и захватив с собой все чехлы с одеждой, я иду к барной стойке, чтобы расплатиться по счёту. — Как тебя зовут? — вдруг слышу я уже знакомый и всё ещё пугающе приятный мужской голос за своей спиной, и улыбнувшись, я всё же оборачиваюсь. Я люблю играть в эту игру, поэтому не против сыграть в неё и сейчас. Но когда это мы перешли на «ты»? — Хлоя, — отвечаю ему я, в очередной раз соврав о своём имени, что я делаю всегда, когда со мной пытаются познакомиться, а я этого не очень-то и хочу. И всё ещё улыбаясь, я выхожу из кафе, направляясь в сторону своей работы. Ну, и странный тип... а точнее моя не совсем обычная для меня реакция на него какая-то странная. У него и вправду приятный низкий голос, который я словно до сих пор слышу в своей голове, и от которого словно слабеют ноги. Ему бы фильмы озвучивать! И ещё этот взгляд... его глаза такие тёмные... словно и вовсе чёрные. Даже жутко, но так притягательно... . Я машу головой, пытаясь выкинуть этот образ из своих мыслей, и запах его дорого парфюма из своей памяти, и, кажется, у меня получается. Я поднимаю взгляд, вот она, Нью-Йоркская публичная библиотека, где я работаю последние три года. Я учусь в Колумбийском университете на четвёртом курсе юридического факультета, на котором настояли мои родители. Они погибли, как только мне исполнилось восемнадцать. Авиакатастрофа. Они летели домой в Нью-Йорк с отдыха, но что-то случилось и пилот не справился с управлением. Три года прошло, а никто до сих пор не знает, что тогда произошло. Я тогда только закончила первый курс и осталась одна. Мои родители до своего совершеннолетия жили в домах волонтеров, в одном из которых и познакомились, от них от обоих отказались родители, и теперь у меня тоже никого нет вот уже три года. Никого кроме Джессики... . После их смерти я устроилась на работу в эту библиотеку, платят здесь хорошо, потому что посетителей довольно много, а библиотека просто огромная. Сама я из Бруклина, но мечтой всей моей жизни всегда было поступление в Колумбийский и благодаря моим отличным оценкам и огромному стремлению, я сумела поступить и переехала на Манхэттен. Вторая моя мечта — это быть дизайнером, шить одежду и когда-нибудь создать свой личный бренд и устраивать громкие показы. Мои родители всегда были против этого, они называли это глупой мечтой, которой просто не суждено сбыться. И не скажу, что меня это никаким образом не задевало. Было обидно слышать, что ты не добьёшься того, чего хочешь добиться всем сердце от собственных родителей, которые по сути должны только поддерживать и верить в тебя. Но они всегда говорили мне мечтать о чём-то более приземлённом, ведь кто я такая, чтобы становиться известным дизайнером и проводить громкие показы? По их мнению, в этом мире своими усилиями ничего не добиться, помочь могут лишь богатые родственники, которых у нас, конечно же, нет. И поэтому они настояли на юридическом, надеясь, что со временем я забуду или просто отпущу мечту стать дизайнером. Они надеялись, что я возьмусь за голову и стану хорошим адвокатом и по совместительству гордостью нашей маленькой семьи. Но я не отпустила мечту, не забыла её, потому что она уже глубоко в моём сердце, и я должна хотя бы попробовать её осуществить, я хочу доказать прежде всего самой себе, что родители были не правы. Но я также не собираюсь бросать учёбу и не только из-за родителей, но и из-за того, чтобы в не очень хороший исход, у меня в кармане всегда был план «Б». Уже после смерти родителей я узнала, что известный дизайнер Розмари Берч ведёт набор стажёров, и что к ней очень сложно попасть, тем более, если ты не с факультета моды. Но я смогла, я просто забросала её электронную почту письмами, и она не выдержала. Я показала ей свои эскизы и одежду, которую сшила сама. Розмари понравились мои работы, она приняла меня и со временем, я обрела её доверие и одобрение. С Джессикой мы познакомились в Колумбийском. Я совершенно не знала её, так как была не из Манхэттена. Она сразу это поняла, но не слова мне не сказала. Уже позже я начала замечать, как на неё странно смотрят, а потом уже и снимки в газетах и модных журналах. Она светская львица, как её мама и бабушка в прошлом, её постоянно приглашают на модные показы и вечеринки и, как ни странно, она моя единственная и, что самое главное, лучшая подруга. Ещё в школе я постоянно была одна, я лишь жила своей мечтой. Мне нужно было добиться успеха в учёбе, и я этого добилась. Когда родители погибли, я практически не плакала, я умирала в тишине, в одиночестве, которое я так люблю. Три года прошло, а я всё ещё боюсь приезжать на кладбище, мне страшно, что я сломаюсь. Я забросала себя работой, что у меня и свободной минуты нет, но это помогает мне не думать о прошлом и о его боли. В те ужасные для меня дни Джессика предлагала мне жить с ней и её родителями в их пентхаусе на Пятой авеню, но я любезно отказалась... несколько раз, хотя оплачивать даже самую маленькую квартиру на Манхэттене — удовольствие не из дешёвых. Но я не хочу жить за чей-то счёт, я должна сама наладить свою жизнь, сделать себе имя и сделать свою карьеру. Можно подумать, что я слишком помешана на том, что хочу добиться всего сама и, наверное, так оно и есть. Но я действительно не хочу принимать ни чьей помощи в осуществлении своей мечты. Я добьюсь всего сама, чего бы мне этого не стоило. Я смотрюсь в зеркало, прежде чем выйти в зал, где меня уже ждут люди, для которых я сейчас буду проводить экскурсию. На мне чёрные брюки с высокой талией, белая заправленная в них рубашка, тёмные длинные волосы лёгкими кудрями спадают на мои плечи и грудь, поправив застёжку своих чёрных туфель и взяв со стола тёмно-синюю папку, я выхожу из комнаты, предназначенной для персонала. Приветливо улыбаясь, я подхожу к группе людей и представившись им, я прошу их следовать за мной. В первый мой рабочий день эта библиотека казалась мне просто огромной, так и есть, но тогда я с трудом могла найти выход. В первое время я просто протирала полки, а сейчас уже провожу экскурсии для туристов и иногда выдаю книги. — Итак, наша последняя комната это отдел карт, в этом отделе собраны карты со всего мира, здесь вы можете найти карты, которым несколько сотен лет и которые были найдены совсем недавно, — говорю я, остановившись у высоких двухстворчатых массивных дверей. Я открываю их и прохожу в большой просторный зал. — Прошу, идите за мной, сейчас я... — оборачиваясь, обрываюсь я на полуслове, так как моё внимание вдруг привлекает тот самый незнакомец, которого я встретила сегодня в кафе. Клянусь, его не было здесь всё это время, я бы заметила! Пытаясь снять с лица удивление и оцепенение, я вновь улыбаюсь как ни в чём не бывало, и перевожу взгляд на группу. — Можете сфотографировать всё что хотите, если появятся вопросы, я с удовольствием на них отвечу и всё вам расскажу. Я стараюсь как можно скорее отойти к столу и теперь делаю вид, будто ищу какие-то очень важные для меня сейчас бумаги. Но этот тип всё равно подходит ко мне, держа руки в карманах своих чёрных брюк. Чёрт! Должна признать, что эта белая рубашка сидит на нём просто превосходно, но как он меня нашёл?! Это невозможно, ведь я даже не назвала своего настоящего имени! И что ему от меня нужно? — Хлоя... — будто пробуя моё фальшивое имя на вкус, протягивает он. — Как вы меня нашли или вы хотите записаться на экскурсию? Или может, желаете взять книгу на дом? — деловым тоном отзываюсь я, перебирая разные варианты. С чего я вообще взяла, что он искал именно меня? Может, он здесь по делу, а наша встреча — чистой воды случайность? — Я всего на год старше тебя, так что можно и на «ты», — поднимает на меня он свои тёмные смеющиеся надо мной глаза. Откуда он узнал мой возраст? Что это всё значит?! — Не пойму, зачем ты солгала мне о своём имени, Клэри? — озвучивает он моё имя так, как будто это что-то далёкое и словно недосягаемое для него, но в то же время он просто издевается надо мной. — Совершенно не понимаю о чём вы, — как ни в чём не бывало, отвечаю я и тут же понимаю, куда он смотрит. На мой бейджик. Заметив, что я поняла, что с треском провалилась, незнакомец приподнимает одну бровь и ждёт моих дальнейших объяснений. — Ну, наверное, я не назвала своё настоящее имя, для того, чтобы мы с вами в дальнейшем не встречались. Неужели это так сложно понять... простите, как вас зовут? — с тонной иронии и сарказма спрашиваю я, и на его лице тут же отражается настоящее непонимание и замешательство, но что такого я сказала? Неужели ему ни разу не отказывали девушки? По его реакции, похоже, что так оно и есть. Ну, что ж, тогда я буду первой! — Я Джек Фостер, — немного сощурившись и подавшись вперёд говорит он таким тоном, будто я была просто обязана это знать. — Ну, так зачем вы здесь, Джек Фостер? — прямо спрашиваю я. — Хотя знаете, у меня полно дел, если вам что-то нужно в нашей библиотеке, вы можете спросить у любого другого свободного консультанта, — не даю ему ответить я, но прежде чем обойти его, я останавливаюсь совсем рядом с ним. — И я тебе не Клэри, а в лучшем случае мисс Олдридж, — намного тише говорю я, заглядывая в его всё ещё опешившие, но в тоже время смеющиеся надо мной глаза и показательно обойдя его, я подхожу к своей группе. Сначала мне приходится заканчивать экскурсию, наблюдая, как Джек Фостер уходит, а затем работать весь оставшийся день с мыслями о нём. Вернувшись домой в свою крошечную квартирку, в которой всего одна комната и куда вмещается лишь моя кровать и стол со швейной машинкой, я снимаю туфли и, наконец, откидываюсь на кровать. Вечер ещё лишь близится, а я уже вымотана, но нужно взять себя в руки и приниматься за работу. И быстро перекусив сэндвичем, я усаживаюсь за швейную машинку и принимаюсь перешивать платья. Сколько бы я не отвлекала себя работой, мысли об этом Джеке не покидают меня. Кто он такой? Похоже, я всё же была права, и он один из элиты, его имя мне знакомо, но видимо недостаточно, чтобы я им заинтересовалась. И я не могу понять, зачем он меня нашёл? Чтобы унизить? Показать, что он узнал моё настоящее имя? Я на сто процентов уверена, что это Эрин ему сказала. Всё просто, он спросил, она ответила, она ведь на него работает. Но зачем ему это? Зачем такому как он, связываться с такой как я? Наверняка, ему просто захотелось поиграть с девчонкой, которая, как он думал, как и все остальные просто сходит по нему с ума, пуская во сне слюни. Но он ошибся, я не «все остальные» я его даже не знаю, и знать не хочу! — Ай! — вдруг вскрикиваю я, почувствовав резкую колющую боль. Из-за этих раздумий об этом Джеке Фостере, я случайно ткнула себя иголкой в палец. Похоже, пора заканчивать. Обрезав последние нитки, я перевожу уставший взгляд на часы, уже половина десятого. Нет, прогуляться уже не получится, а жаль. Приняв душ, я забираюсь в уютную постель, и взяв с собой конспекты со вчерашних лекций, я устало просматриваю тетради, желая думать об учёбе, а не о нём. И к счастью, от усталости я быстро начинаю засыпать.