Стальной сердечник

12

Ровно семь ночей до отъезда, обратным отсчётом, Диана провела у него. Каждый божий день Джефф сбривал колючую щетину, чтобы не царапать мягкое личико, чем вызывал недоумение у сослуживцев, привыкших к его виду а-ля гопник из гетто после недельных возлияний.

Бритва, как и всё колюще-режущее запиралось чуть ли не в оружейный сейф  ― однажды бывшая во время очередной бурной ссоры, застав его врасплох, полоснула вдоль шеи, хорошо лишь поцарапала. С тех пор бешеные стервы сразу выставлялись за дверь, адреналина Джеффри хватало и на работе, Ди же оказалась не такой. Она была преисполнена достоинства и внутренней силы, открытая, настоящая, существо из другого мира, который Рейнолдс всегда наблюдал лишь с краю. Джефф ждал, когда же она явит своё истинное лицо, как все женщины являют его рано или поздно ― претензиями, скукой и истериками, но всё оставалось по-прежнему, слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он иной раз не понимал, что такая, как Диана Пирс вообще рядом с ним делает.

― Завтра я улетаю, ― сообщила она ранним утром.

― И когда ты собиралась мне сказать, прелесть? ― Рейнолдс приподнялся на локтях, развернул её, сонную, под лучи рассветного солнца. В его голосе слышался яд, а в глазах сверкали огоньки, злые и дурманящие. Диана потянулась к нему, дотронулась до лица.

― Я буду прилетать к тебе каждые выходные…

― Только если я сам в это время не буду прочёсывать колумбийские джунгли, как долбанный Рэмбо.

― Тогда я приеду к тебе в джунгли.

Было это сказано для красного словца или Ди действительно пошла бы за ним хоть к самому дьяволу? Джефф не знал, Ди уточнять не стала, ровно и как то, что её вылазка в поля случилась лишь однажды, и в тот несчастливый раз она заработала нервный срыв и курс лечения у психиатра. Но рядом с ним она словно бы излечилась, и вести дневник больше необходимости не было...

― Ну, уж нет! Я буду любить тебя на расстоянии, ― Рейнолдс глубоко вздохнул, откидываясь на подушки, Диана безуспешно пыталась поймать его отсутствующий взгляд, а по спине её проскользнула нервная, холодная дрожь, несмотря на то, что в их постели всегда было жарко. ― Да, чёрт подери, я тебя люблю. Я уже слишком стар, чтобы выпендриваться.

Рейнолдс усмехнулся ― он любил постебать их разницу в возрасте, а Диана ощутила, как внутри вспыхнул пожар. Всё происходило слишком быстро, с запредельной мощью, в противовес тягучим, до омерзения постепенным отношениям с Марком. Она желала это услышать, по-женски мечтая его сокрушить, и одновременно боялась этого, совершенно не зная, как будет жить с тем что натворила. Как раньше теперь уже не будет, Ди не поднимала глаз, рассматривая старый шрам от пули на его груди, чувствуя, что он смотрит на неё, читает её реакцию, ждёт ответа.

― Ты моя последняя, настоящая и единственная любовь, ― контрольным выстрелом, словно в подтверждение, что она не ослышалась, и он, действительно, абсолютно точно это сказал.

― Цитируешь Хэмингуэя? ― она заставила себя поднять глаза и улыбнуться, столкнувшись с его светло-карими, обрамленными черными ресницами и сетью морщин, с которых сошла пелена острой, жесткой, суровой  злобы, взамен являя уязвимую, обнажённую душу, которая давно заперта была под слоем оружейной стали и обломками бетонных плит, несбывшихся надежд и разочарований.

― Ты думаешь, у меня совсем мозгов нет?

И Диана целовала его, не сумев облечь разбросанные мысли в слова. Целовала шрамы и руки, оплетённые сетью вен, отдавалась безудержно, прогибаясь навстречу и раскидывая шире стройные ноги, где зацелована была каждая выступающая под нежной кожей косточка,  страстью выражая свои чувства, в которых растворилась, ни в чём не уверенная, будто в омут бросилась. Кажется, стонала так отвратительно громко, как никогда себе не позволяла, когда он имел её сзади, запуская ладони в спутанные волосы, опасно сжимая тонкую, доверчиво подставленную шею, будто придушить хотел в порыве. Быть может и хотел, когда она набирала сообщения на телефоне, отвернув от него экран. В её официальную жизнь дорога ему была заказана, он это знал и понимал, и плевать ему было, ровно до сегодняшнего признания ей, да и себе самому.

― Я не приду сегодня, ― она вжикнула молнией на платье. После душа её волосы были ещё влажные, закручиваясь в упругие волны. Она пахла его шампунем, его домом, его любовью.

― Это почему? ― Рейнолдс давно застёгнут был на все пуговицы, но не подгонял её, нервничая и постукивая ногтем по циферблату наручных часов, как делал раньше с другими — хотел налюбоваться напоследок. Хоть чем-то Ди не отличалась от других женщин, жуткая копуша.

― Мне надо  с Марком встретиться до отъезда.

― Слушай, ты когда с ним разберешься или мне самому это сделать?! ― Джеффри вырос позади неё грозной фигурой, подошёл опасно близко.

― Только не делай ему ничего!  ― Диана развернулась и глядела на него теперь испуганно. Рейнолдс сделал ещё пару шагов ближе. Она ощутила, как исходит от него жар, а в глазах мечутся молнии, и сам он весь наэлектризованный, даже страшно прикасаться.

― А-а, ну как же! Значит, я буду тебя потрахивать в свободное от супружеских обязанностей время, охуенно ты придумала, прелесть! Послушай, детка, либо ты со мной, либо пошла вон!

― Я собиралась расстаться с ним! ― от бессилия и несправедливых обвинений Диана едва не расплакалась. Да, она могла бы уйти прямо сейчас, гордо хлопнув дверью, но сколько бы она выдержала? День, неделю, месяц? Рейнолдс не пришёл бы первым, не таков он был, а пристрастие к спиртному сменилось неутолимой жаждой быть рядом именно с ним, так что выбор был очевиден. Она не шевельнулась. ― Я не могу сделать это по телефону! И еще мне придется объяснять это отцу. Секретарша уже приглашения на свадьбу рассылает.

― И что ты скажешь? ― он заметно стушевался, но напора не сбавил, всё ещё нависая с высоты своего роста и той власти, что имел над нею.

― Не знаю. Но про тебя не скажу. Я не хочу, чтобы наши отношения тебе навредили.

Вопрос, как быть дальше, повис в плотном наэлектризованном воздухе. Сколько им удастся скрываться и что будет, если всё раскроется? Рейнолдс отпускал её скрепя сердце, с какой-то безнадёжной глухой тоской. В его жизненные планы Диана Пирс никак не вписывалась, но без неё они теряли смысл.

***

— Я больше не люблю тебя, — сказала Диана за утренним кофе, сидя нога на ногу в плетёном кресле. Ветер раздувал белоснежные завесы шатра на веранде кофейной, она куталась в вязаный пуловер, утро выдалось шумным и прохладным, или холодок между ней и Марком ощущался физически.

— Кто он? — Марк, кажется, даже не удивился, невозмутимо приканчивая четвёртый пончик с сахарной пудрой — увещевания Ди о лишнем весе и  проблемах с сосудами на него никогда не действовали.

— Не имеет значения.

— Хорошо, — он вытер губы салфеткой. Диана заметила, что он ни разу не посмотрел ей в глаза. — Кольцо вернёшь?

— Я пришлю тебе чек. Сколько?

— Семьдесят пять тысяч, — он поднялся с кресла, поправил галстук и бросил на стол двадцатку, ровно по счёту, ни центом больше.

— Без проблем, ― будто завершили деловую сделку, Марк затребовал назад свои инвестиции, а Диана недоумевала, почему не сделала этого раньше.

***

Ровно шесть раз Рейнолдс летал в Пуэнте-Аранда, шифруясь, как завзятый шпион. Светящуюся радостью Диану, молодую и прекрасную, не заметить было невозможно, хотя он не раз просил её быть осмотрительнее. Однажды она даже встретила его в аэропорту и чуть не сорвалась на бег, шла напролом, никого и ничего вокруг не видя, кроме него. Джеффу это дико льстило, страсть не угасала, уплотнялась, превращалась во что-то гораздо большее, сложное и важное, но чутьё Рейнолдса никогда не подводило ― вечно это продолжаться не будет.

― У тебя подружка появилась? ― мерзкая, хитрожопая блядь Шерон — старший секретарь грёбаного зампреда Совета Безопасности бесцеремонно заглянула в телефон и состроила смазливую мордашку аки сама невинность. Такой же хитро перепрошитый аппарат с защищенным каналом связи был и у Дианы — Рейнолдс, как подросток строчил ей смски и загадочно улыбался, что не укрылось от взгляда прошаренной в закулисных интригах девицы.

— Не твоё дело, ― экран мгновенно убрался от любопытного взгляда, но что она успела разглядеть, известно одному дьяволу и ей. Всё-таки расклеился, совсем расклеился, бдительность потерял.

На совещании на упругую задницу секретарши команда отвлекалась, хлопала ушами, глазами и ни черта не слушала, Джеффу хотелось биться головой о стену, а Александр Пирс стал глядеть на него недобро. Джеффри и сам избегал его — то ли стыдно было, то ли страшно, у них с председателем разница в возрасте то всего десять лет, а Рейнолдс вовсю его дочь трахает. Вряд ли бы ему это понравилось.

Было уже за полночь, совещание в затягивалось, дальнейшие планы председатель ставил грандиозные, речи толкал вдохновляющие, а после попросил Джеффри задержаться. Вроде ничего не предвещало, но Рейнолдсу резко вдруг стало не по себе.

― Ты должен оставить её, Джефф, иначе я переведу тебя в подразделение на Аляске. Уборщиком снега.

Внутри что-то оборвалось, а в помещении закончился воздух. Момент, о котором он так часто думал и которого боялся, настал резко и неожиданно, как удар под дых. Он знал, знал, что это произойдёт, но не так скоро. Кто? Когда? Зачем? Действительно ли курва Шерон донесла или он спалился сам, глупо и безответственно?

― Но, сэр… ― Рейнолдсу хотелось утечь сквозь бетонные перекрытия, но он решил сказать всю правду, как она есть, отчасти надеясь на понимание, ведь его намерения теперь были серьёзнее некуда.

― И не вздумай говорить мне, что любишь её, иначе оформлю перевод немедленно! ― Пирс сорвал его признание с языка, разорвал и выбросил в сточную яму его несбывшихся надежд, а Рейнолдс возненавидел его ещё сильнее, чем прежде.