Тени Чернолесья

Глава 4. Часть 1. Тени с зубами.

Лес сомкнулся за спиной, словно живой организм, затягивая Арину в свои недра. Воздух здесь был густым, пропитанным запахом прелой листвы и чего-то кислого, напоминающего испорченное мясо. Каждый шаг отзывался глухим эхом, будто земля под ногами была полой. Фонарь выхватывал из тьмы искривленные стволы деревьев, их кора покрыта шрамами, похожими на руны. Арина шла, прижимая к груди дневник Кати, страницы которого то и дело шевелились, будто пытались вырваться из переплета.

Спиральная метка на запястье пульсировала, синхронно с биением сердца. Она то нагревалась, то леденела, словно в жилах вместо крови текла ртуть. Арина пыталась не смотреть на нее, но периферийным зрением замечала, как черные завитки медленно ползут вверх по предплечью.

— Не верь теням, — прошептала она, повторяя последние слова Кати как мантру.

Тени. Их было слишком много. Они струились по земле, цепляясь за пятки, обвивая стволы деревьев жидкими щупальцами. Иногда Арине казалось, что в их движении есть ритм — древний и зловещий, как барабанный бой перед казнью.

Хруст ветки заставил ее обернуться. Ничего. Только черный ствол сосны, на котором проступил силуэт — высокий, с неестественно вытянутыми конечностями. Арина замерла, чувствуя, как холодный пот стекает по позвоночнику. Силуэт дернулся, отделившись от дерева, и пополз в ее сторону, извиваясь как дым.

— Нет, — она отступила, натыкаясь на что-то мягкое.

Оборачиваясь, Арина вскрикнула. За ней стоял труп лося. Гигантское животное висело в паутине из корней, его брюхо вскрыто, внутренности заменены гниющими грибами. Из глазниц выползали многоножки, их хитиновые панцири блестели в свете фонаря.

— Это не настоящее, — Арина зажмурилась, вспоминая бабушкины слова о том, что Чернолесье питается страхом.

Когда она открыла глаза, лося не было. Но на земле остались следы — не копыт, а босых человеческих ног, ведущие в чащу. Катины следы.

Арина пошла за ними, игнорируя голосок в голове, шептавший о ловушке. Следы вели к ручью, вода в котором была густой, как сироп, и черной, как нефть. На противоположном берегу стояла Катя, спиной к ней, в той самой красной куртке.

— Кать! — Арина шагнула в воду.

Жидкость обожгла ноги, словно кислота. Она вскрикнула, отпрыгивая назад, но Катя уже обернулась. Ее лицо было как маска — гладкое, без глаз и рта. Из горла вырывался шепот, складывающийся в слова:

— Ты не должна была приходить. Теперь ты часть ритуала.

Арина отшатнулась, спотыкаясь о корень. Катя растворилась в воздухе, оставив после себя запах горелой кожи. Следы на земле теперь вели в другую сторону, к скальному выступу, покрытому мхом.

— Хватит игр! — крикнула Арина, сжимая нож так, что костяшки пальцев побелели.

Лес ответил эхом, искаженным до неузнаваемости. Воздух сгустился, ветер принес запах пепла. Арина двинулась к скале, замечая, как тени сгущаются вокруг. Они пульсировали, образуя фигуры — человеческие, но с удлиненными пропорциями, с когтями вместо пальцев.

У подножия скалы лежал рюкзак. Не Катин — старый, проросший грибницей. Внутри Арина нашла записную книжку с обгоревшими краями. На первой странице кровью было выведено: «Они приходят с закатом. Не смотри им в глаза. Не дыши, когда они рядом».

Страницы шелестели, перелистываясь сами. Арина успела прочесть лишь обрывки:

«…тела из пепла и ночи…»

«…голодные, всегда голодные…»

«…если услышишь пение, беги…»

Холодное лезвие страха сдавило горло. Арина судорожно запихнула блокнот в рюкзак, когда услышала звук.

Пение.

Низкое, вибрирующее, исходящее сразу со всех сторон. Оно напоминало скрип дерева по стеклу, смешанный с рычанием зверя. Воздух затрепетал, и Арина почувствовала, как волосы на затылке встают дыбом.

Она рванула прочь, не разбирая направления. Ноги вязли в мягкой почве, ветки хлестали по лицу. Пение нарастало, проникая в череп, сверля мозг. Арина прижала ладони к ушам, но звук шел изнутри, как воспоминание о никогда не виденном кошмаре.

Свет фонаря выхватил поляну. Посреди, у камня, покрытого лишайником цвета запекшейся крови, стояли они.

Оборотни Пустоты.

Трое существ, чьи тела переливались от черного к серому, как пепел на ветру. Их конечности были слишком длинными, суставы вывернуты под неестественными углами. Лица… У них не было лиц. Только впадины, где должны быть глаза, и щели, растягивающиеся в беззвучных криках.

Арина застыла, парализованная ужасом. Оборотни повернулись к ней синхронно, их «головы» наклонились с птичьей резкостью. Один из них поднял руку — точнее, нечто, напоминающее руку, — и указал на нее когтем из сгущенной тьмы.

— Отойди! — выкрикнула Арина, размахивая ножом.

Существа замерли, затем начали двигаться. Не шагать — плыть над землей, их нижние части растворялись в дыме. Пение усилилось, теперь в нем различились слова:

«Смерть… Голод… Жертва…»

Арина пятясь отходила к деревьям. Оборотни окружали ее, двигаясь по спирали. Она почувствовала тепло на запястье — спиральная метка горела, как раскаленный металл.

Первый Оборотень атаковал. Его коготь просвистел в сантиметре от лица, разрезая воздух с шипением. Арина упала на спину, перекатилась в сторону. Второе существо ударило сзади, коготь впился в плечо, разрывая ткань и кожу. Боль пронзила тело, и она вскрикнула, выронив фонарь.

Свет погас.

В темноте пение стало оглушительным. Арина ползла на ощупь, чувствуя, как теплая кровь стекает по руке. Где-то рядом зашипело, и она вонзила нож в пустоту. Лезвие встретило сопротивление, раздался вопль — нечеловеческий, словно скрежет металла по стеклу.

Фонарь! Нужно найти фонарь!

Ее руки лихорадочно шарили по земле. Пальцы наткнулись на холодный пластик — она схватила фонарь, ударила им о камень. Свет вспыхнул, вырвав из тьмы морду Оборотня в сантиметре от лица. Пустые глазницы, бездонные как колодцы, рот, растянутый в немом крике.

Арина ударила фонарем в «лицо». Существо отпрянуло, шипя. Свет выхватил других — они метались по поляне, как испуганные тени.

— Свет… Они боятся света, — сообразила она, направляя луч в ближайшего Оборотня.

Существо взвыло, его тело начало распадаться на пепел. Арина вскочила, размахивая фонарем как мечом. Луч выжигал в тварях дыры, заставляя их отступать.

— Давайте! — кричала она, слепо тыча светом в темноту. — Хотите меня? Подходите!

Оборотни отступили к краю поляны. Их тела колебались, как пламя, пение сменилось рычанием. Арина, дрожа всем телом, пятясь пошла в противоположную сторону. Спираль на руке пылала, и теперь она поняла — метка реагировала на приближение тварей.

Лес внезапно закончился обрывом. Арина едва успела остановиться, мелкие камешки посыпались в пропасть. Внизу, в десятках метров, чернела река. Не вода — густая, маслянистая субстанция, в которой плавали светящиеся шары.

Рычание позади заставило обернуться. Оборотни приближались, сливаясь в единую массу теней. Арина прижалась к краю обрыва.

— Нет. Нет, нет, нет… — она оглянулась на реку. Шары света поднимались к поверхности, принимая очертания лиц. Лиц людей.

Катя. Дедушка. Мать.

— Арина… — прошептали они хором. — Прыгай.

Она сделала шаг назад. Камень под ногой подался.

Оборотни бросились вперед.

Арина прыгнула.

Падение длилось вечность. Воздух свистел в ушах, спираль на руке вспыхнула ослепительным светом. Она врезалась в черную воду, и мир взорвался болью.

Тьма.

Тишина.

Потом — голоса.

«Просыпайся, сестренка».

Арина открыла глаза. Она лежала на берегу, мокрая, но живая. Река бурлила в метре от нее, из воды торчали руки, сотни рук, хватающих пустоту.

— Катя? — прошептала она, замечая фигуру на другом берегу.

Катя сидела, обхватив колени, лицо скрыто волосами. Арина вскочила, но река вздулась волной, преграждая путь.

— Нельзя перейти, — сказала Катя, не поднимая головы. — Это Река Забвения. Она стирает память тех, кто коснется вод.

— Тогда как ты…

— Я уже по ту сторону, — Катя подняла лицо. Кожа была прозрачной, сквозь нее просвечивали черные прожилки. — Ты должна найти Хранителя. Он в лабиринте.