Опасный брак султана

Глава 2

— Моя госпожа, это дурная затея, давайте вернемся на женскую половину, — в который раз прохныкал Пуин.

— Заткнись, дурак, — огрызнулась Ланфан. — Мы уже слишком далеко зашли.

Пуин изрядно достал ее своими бесконечными жалобами, но других помощников у Ланфан не было. Слуги женской половины не видели выгоды в том, чтобы угождать наименее знатной из всех принцесс. И с Пуином — младшим из евнухов, над которым все время издевались старшие товарищи — Ланфан сошлась как раз на почве того, что оба оказались изгоями в своем кругу.

Мать Ланфан не была ни знатной дамой, ни простой дворянкой, ни даже купчихой. Да что там, она стояла по положению ниже, чем последняя служанка во дворце. Прошлый император, изрядный сластолюбец, прижил Ланфан с одной из куртизанок, приглашенных во дворец для удовлетворения его изощренных фантазий.

Первые пять лет жизни Ланфан провела в элитном борделе квартала удовольствий. Там ее уже даже начали обучать кое-каким необходимым куртизанке премудростям. Но потом новый император узнал о сестре и решил, что она будет полезнее ему во дворце.

Здесь на Ланфан все смотрели как на жалкое насекомое. Ее место в жесткой иерархии женской половины было лишь чуть выше, чем у прислуги. Сестры и жены императора считали своим долгом все время задевать Ланфан и указывать на ее место. И все же здесь было лучше, чем в борделе. Хотя бы исчезла перспектива, что в будущем придется ублажать разных мужчин.

Нет, ублажать надо будет лишь одного. Супруга, за которого Ланфан отдадут, чтобы скрепить очередной союз или просто в качестве милости к преданному дворянину.

Ланфан не тешила себя иллюзиями: дочку куртизанки ждет судьба второй или третьей жены какого-нибудь малозначительного чиновника. Скорее всего, на нее польститься бездетный старик, еще надеющийся обзавестись потомством от молодой жены.

И уж точно Гарун-аль-Рашид, великий султан Багдада, для нее недостижим. Ее и включили в группу представленных ему принцесс только для количества

Ланфан особо и не стремилась стать хасеки. Она не верила в рассказы о том, что Гарун мудрый правитель, заботящийся о своем народе. Ланфан судила обо всех обличенных властью мужчинах по своему брату: жестокому, капризному, глупому. Готовому за поставки дурман-травы и красивых наложниц отдать власть над страной Золотому дракону.

Но Ланфан поменяла свое мнение, едва увидела Гаруна. Такое благородство, какое было в его чертах, невозможно изобразить намеренно. А уж когда после ее позорного падения, он не разозлился, Ланфан совершенно растаяла. Любой придворный, а тем более император пришел бы в бешенство, если бы кто-то испачкал его роскошный наряд и повредил дорогие цацки. Но Гаруна как будто совершенно не волновало порванное ожерелье, наверняка стоившее баснословных денег.

Он так участливо говорил с Ланфан, явно пытался защитить ее от гнева брата. Она, с детства не видевшая от людей ласки и доброты, была покорена проявлениями человечности. Едва заглянув в его глаза необычного ярко-синего цвета, она пропала и была готова следовать за ним хоть на край света.

Вот только Гарун, конечно же, не выберет дочку куртизанки, которая еще и так опростоволосилась. Пусть о происхождении Ланфан на самой церемонии, которая все-таки продолжилась после инцидента, не говорилось, наверняка Гаруну намекнут на знатность каждой принцессы. Или об этом узнают его осведомители.

Нет, в Багдад Ланфан сможет попасть, только если очень постарается. Но ради того, чтобы стать женой Гаруна, она была готова даже уподобиться проклятущей Хуэйнянь и вести грязную игру.

Ланфан придумала, как ей самой казалось, весьма удачный план. И теперь, во мраке ночи она пробиралась на пару с Пуином из женской половины дворца в мужскую. Вот только по мере приближения к заветной цели Ланфан все больше охватывали сомнения, да и нытье Пуина не придавало бодрости.

«План действительно глупый… я только разозлю Гаруна… А вдруг не получится? Султана же тщательно охраняют!» — проносился в голове хоровод мыслей.

Придавленная ими Ланфан шла все медленнее, а трусливый Пуин, видимо, почувствовав ее нерешительность, стал канючить еще сильнее.

Чтобы взбодриться, она представила Гаруна, его улыбку, уверенный голос, воскресила ощущение от прикосновения широких ладоней к своим плечам. Такого ободряющего, ласкового… и почувствовала прилив сил.

«Я обязательно добьюсь своего! Нельзя упускать такой шанс!»

Впереди по коридору раздались шаги, и Ланфан поспешно юркнула за стоящую у стены огромную вазу, утаскивая за собой и Пуина. На всякий случай она закрыла ему рот ладонью, чтобы не вздумал продолжать причитания. Они оба замерли, и Ланфан постаралась дышать как можно тишине.

Шаги приближались, вскоре мимо прошли два стражника, слишком занятые болтовней, чтобы смотреть по сторонам. Да и вряд ли бы хоть кто-то смог вообразить, что принцесса решиться сбежать ночью из женской половины.

Дворец же, к изумлению Ланфан, оказался будто намеренно приспособлен для такого побега. В коридорах было полно укромных уголков, где можно спрятаться: стоящие тот тут, то там большие вазы, ширмы, гобелены. Все эти украшения, призванные показать богатство императора, на самом деле подвергали его жизнь опасности, давая возможность убийцам легко пробраться во дворец.

«Брата до сих пор не прикончили только потому, что он нужен Золотому дракону», — с сарказмом подумала Ланфан.

Когда стражники скрылись за поворотом коридора, она освободила Пуина, который тут же снова принялся жаловаться. Однако покорно поплелся следом за Ланфан дальше. Она подозревала, что он остается с ней не только из преданности. Наверняка ведь лелеет тщеславные мечты перебраться из императорского дворца, где он никто, к багдадскому двору, где он станет главным слугой хасеки.

Еще несколько раз им пришлось прятаться от стражи, слуг или придворных, выбравшихся из своих покоев ради ночного свидания. Наконец, примерно через час блужданий, они оказались на третьем этаже мужского крыла, где располагались комнаты для гостей.

Ланфан удалось вызнать, какие покои отвели Гаруну, но даже и без этих сведений ошибиться было трудно. Прямо напротив нужной двери возвышался здоровенный рыжеволосый мужчина, оберегающий сон своего султана. Ланфан сперва удивилась тому, что телохранитель только один, но потом сообразила: тауран стоит сотни воинов.

Вот тут было слабое место ее плана.

Предполагалось, что пока Пуин отвлекает телохранителя, Ланфан незаметно проберется в покои Гаруна. Во только получится ли обмануть таурана?

У Ланфан имелись кое-какие навыки. В отличие от других принцесс она не прогуливала занятия по боевым искусствам. Когда-то все знатные дамы учились драться и обращаться с оружием, чтобы сражаться наравне с мужьями. За прошедшие столетия уроки фехтования для принцесс стали лишь формальностью. Но Ланфан старалась взять от положенного ей по статусу обучения все возможное. К тому же ей, не имеющий за спиной толпы знатных родственников, приходилось полагаться лишь на себя. Любой навык в будущем пригодится.

Но одно дело сражаться на мечах с придворным учителем фехтования, другое — обвести вокруг носа таурана.

— В-а-а, какой страшный! — захныкал Пуин. — Он нас точно прибьет, вернемся назад, госпожа, и я еще раз разомну вам ноги.

Несмотря на то, что Гарун не злился на происшествие в саду, Ланфан все же получила наказание. Главная на женской половине — первая жена императора — заставила ее час сидеть неподвижно с подогнутыми ногами. Икры после такого издевательство стали словно железными, и если бы не массаж Пуина, Ланфан бы сейчас не смогла так быстро ходить.

Подаренное Гаруном кольцо у нее, конечно же, тоже отобрали. В назидание. Хотя на самом деле императрица просто польстилась на узорчатый ободок и ярко горящий рубин.

Из-за слов Пуина Ланфан снова припомнила все унижения, и это придало ей сил.

— Иди! — Она вытолкала Пуина прямо в центр коридора.

Тот уже не мог снова сбежать, потому что телохранитель уставился прямо на него своими жуткими золотыми глазами. Желание отправиться в Багдад, видимо, побороло в Пуине страх. А может быть, он с перепугу просто начал нести все, что пришло в голову.

— Ах, господин, помогите, пожалуйста! — заголосил он, размахивая руками так, что широкие рукава халата хлопали, точно крылья переполошившийся курицы-наседки. — Там мой… друг… упал… подвернул ногу… и еще напоролся на эм… штырь! Его надо перенести в лазарет, но он такой тяжелый!

Телохранитель не проявлял агрессии, даже сделал несколько шагов навстречу Пуину. Тот осмелел и, схватив телохранителя за руки, попытался потащить за собой.

Убедившись, что Пуин надежно приковал к себе внимание телохранителя, Ланфан выскользнула из-за вазы, за которой пряталась, и начала красться к двери. Скрываясь в тени, она старательно вжималась в стену, самой себе напоминая одну из тоненьких сладких лепешек, вошедших в моду для быстрого перекуса у знатных дам. Телохранитель как будто сосредоточился на Пуине, который продолжал причитать и призывать его поторопиться на выручку «другу», однако уходить не спешил. Но все же между спиной телохранителя и дверью покоев осталось достаточное расстояние, чтобы Ланфан смогла просочиться.

Когда она уже бралась за ручку двери, то ощутила на себе тяжелый взгляд. Желудок ухнул в пятки, сердце наоборот забилось у самого горла. Чуть обернувшись, Ланфан увидела, что телохранитель скосил глаза и смотрит на нее с ничего не выражающим лицом. В голове пронеслись все страшные истории о тауранах, которые могли одним движением руки сломать шею быку. Ланфан уже мысленно простилась с жизнью, когда телохранитель отвернулся и снова сосредоточился на Пуине.

«Не заметил меня? Да быть того не может!»

Факт оставался фактом: тауран не собирался препятствовать Ланфан проникнуть в покои его господина.

Возникла запоздала мысль, что все может объясняться банально: дверь заперта и телохранителю даже не стоит вмешиваться. Ланфан обругала себя самыми грязными из подслушанных в борделе слов за то, что не учла такой вариант.

Все же она решилась надавить на створку… и та легко поддалась, бесшумно сдвинувшись на отлично смазанных петлях.

Возникла новая мысль о возможной ловушке. Но, боги, зачем кому-то ставить ловушку для младшей принцессы Ланфан?

Отбросив все сомнения, она приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы просочиться внутрь покоев.

Усмешки, скользнувшей по губам телохранителя, Ланфан уже не заметила…