Никогда не переставай сражаться

Я всегда считал, что обладаю особым иммунитетом к смерти. А как же иначе? Ведь я повидал огромное количество смертей в их ужасном и омерзительном многообразии. Я встречался со смертью в моменты ее тихого триумфа и в моменты ее не менее тихой слабости, десятки раз убивал я, и убивали меня. Я видел закатившиеся глаза, огромные раны с вываливающимися наружу внутренностями, раздробленные кости, проломленные черепа. Я видел людей, плюющихся кровью и бьющихся в болезненных предсмертных судорогах, и тех, кто, наоборот, умирал тихо, в своих постелях, в окружении родных и близких, испуская блаженный последний вздох. Я видел, как уходили старики, женщины и дети. Я провожал в последний путь случайных знакомых, настоящих друзей, родственников и тех, кого я был счастлив называть своими братьями по оружию. Я не проронил ни слезинки, когда гроб моего родного отца опустили в землю. Смерть бывала частой гостьей в моей жизни. Она была уродлива и ненавистна, а иногда, наоборот, спокойна и вожделенна, принося с собор мир и спокойствие. Глупец, я думал, что видел все. Но еще, ни разу мне не доводилось видеть, как умирает по-настоящему любимый мною человек. Кайла. Я поймал ее взгляд на себе за секунду до того, как она вонзила нож себе в сердце. Подумать только, я ведь мог пропустить эту секунду, отвернуться, закрыть глаза, отвлечься на чертового Кайла Найтвуда, будь он проклят. Случись все это секундой раньше, или позже, и я бы не увидел последние секунды ее жизни на земле. Она была так красива в тот миг. Так же красива, как и в день нашей первой встречи, и так же решительна. Она поразила меня тогда, и окончательно добила сейчас. И даже, когда прошло уже три дня с того момента, как я увидел ее падающую навзничь на серую безжизненную землю, Кайла оставалась все так же прекрасна. Говорят, что смерть меняет человека до неузнаваемости, но ее рука, будто совсем не коснулась моей жены. На её щеках застыл румянец, а губы все так же горели алым. Моя мертвая жена совсем не выглядела мертвой. - Жена, - повторил я вслух, не веря тому, что это происходит со мной. Не успел я привыкнуть к званию мужа, как уже превратился во вдовца. - Черт! - выругался я и с трудом поборол в себе очередное желание что-нибудь сломать. Достаточно было того, что я уже разнес к чертям свой кабинет и нашу спальню. Полдома превратилось в руины, только из-за того, что я не смог укротить свою ярость. Я посмотрел на костяшки своих пальцев и пожалел, что мои раны так быстро затянулись. Мне нравилось причинять самому себе боль, так и только так, я еще мог оставаться в сознании. Я с силой ударил себя ладонью по лицу, но, к сожалению, почти ничего не почувствовал. Будто боли для меня больше не существовало, а каждое моё чувство притупилось. Я бы хотел, мечтал, сказать, что вместе с сердцем Кайлы перестало биться и мое, как в глупых сказках, но это было бы ложью. А я обещал себе, что не буду лгать ей. Больше не буду. Но какая теперь разница, кто, что и кому обещал? Мое сердце не прекращало биться, сколько бы алкоголя я не уничтожил, сколько бы сигарет не выкурил. Но я и не просил о смерти для себя, совсем наоборот. В последние дни все мои желания были о другом. Я просил о жизни, той счастливой жизни, которую я задолжал Кайле, и которой она, несомненно, была достойна. Жив был я, и жив был гадкий ублюдок. Я погладил ее по волосам и уткнулся лицом в основание ее шеи. Я хотел бы почувствовать пульс под моими пальцами, услышать, как снова бьется ее сердце и увидеть, как медленно поднимается и опускается ее грудь, наполняясь отравленным моим горем воздухом Но дни шли, а она оставалось мертвой. - Лукас? - я услышал тихий голос Адама у себя за спиной, редко кому удавалось вот так застать меня врасплох. В последние дни я сильно сдал. - Что? - огрызнулся я в ответ. Я был зол от того, что нас с Кайлой в очередной раз потревожили, с самого раннего утра эта комната превратилась в настоящий проходной двор. Люди входили и выходили, считая своим долгом сообщить мне, насколько им было жаль. - Прости, я стучал в дверь, но ты не слышал..., - я повернулся к нему с недовольным видом, я готов был зарычать, если бы в последний момент не вспомнил, что Адам был моим лучшим другом. - Да, да, - прервал я его, жестом призывая перейти сразу к делу. - Мы волнуемся за тебя, ты не выходишь из комнаты, как завороженный пялишься в это... - Я знаю, что ты пытаешься сделать, Адам, - сказал я и даже выдавил из себя улыбку. - Я помог тебе, когда не стало Сары, - начал я аккуратно, мы почти не говорили о Саре с того момента, как ее машина сорвалась с моста, - И теперь ты конечно же решил, что чем-то мне обязан. Давай просто договоримся, ты мне ничего не должен, - закончил я и снова взял Кайлу за ее холодную руку. Мне хотелось, чтобы Адам просто исчез, и мне не нужно было бы поддерживать это подобие беседы с ним. - Думаешь, тебя никто не понимает? Но ведь это не так! Не забывай, я был на этом же самом месте четыре года назад. Черт! В этой же комнате, с таким же выражением лица, как ты сейчас! - он пальцем указал на стул, на котором я сидел рядом с ее гробом. - Я знаю, что ты чувствуешь. Не хочешь говорить со мной? Хорошо. Тогда давай просто напьемся, это всегда безотказно помогает. Не хочешь? Я попрошу ребят достать нам пару косяков. Я отрицательно покачал головой. Мне не хотелось накачивать себя алкоголем или наркотиками, может быть потом, но не сейчас, не перед самыми ее похоронами. Я хотел оставаться трезвым для нее. —  Кажется, Кайла просто спит, да? - спросил я у своего друга, рассматривая ее хрупкие черты лица. — Вот сейчас возьмет и откроет свои глаза. Встанет, сморозит какую-нибудь абсолютную глупость…. — Это опасная дорога, Лукас. Не стоит тебе лезть туда, - остановил меня Адам, - Прими это и смирись, Лукас. Она умерла. Мама сказала мне то же самое буквально полчаса назад. Джо, Мишель, Хоуп, все они твердили одно и то же, но я отказывался в это верить. У меня еще оставалась малюсенькая надежда, что этот кошмар закончится так же внезапно, как он и начался. - Ты считаешь, я окончательно свихнулся, раз отказываюсь признавать, что она умерла? Я нес ее до дома, пока она истекала кровью на моих руках. Это я вытащил нож из ее груди, когда никто из вас не смог. Её крик все еще стоит у меня в ушах, раздаваясь все громче и громче, все отчетливее и отчетливее, убивая меня, пожирая меня изнутри. И я сижу тут уже три дня рядом с ее телом, ни отходя, ни на шаг. И все же я никак не могу поверить, что она умерла, - я опустил свое лицо в ладони и заплакал. — Я отказываюсь верить в это, Адам, я просто не могу. - Я просто знаю ее. Я знаю, что она - боец. Неужели она сдалась вот так? Вот так легко? Ответь мне! - я проглотил тяжелый комок, застрявший в горле, и поднял свой взгляд на Адама. Я знал, что в глазах у меня стояли слезы, но Адам был моим лучшим другом, и ни за что не стал бы меня осуждать. - Лукас, ты перепробовал все. Ты не выпускаешь этот чертов осколок из рук. Иногда даже магия просто не в силах что-либо изменить. Она мертва, понимаешь? Спасти нас всех, спасти свою стаю, и умереть самой. Таков был ее выбор. И мы должны уважать его и, наконец, отпустить ее с миром. - Только не надо всего этого дерьма про лучший мир, ладно? Мама уже пробовала. Это не работает, - я встал со своего места и начал разминать затекшую спину, - Ничего не работает. Куда я должен ее отпустить? Куда!? – я окончательно вышел из себя и швырнул стул через всю комнату, пока тот не врезался в стену и не разлетелся на куски. - Все уже собрались, мы не можем больше ждать, Лукас, - сказал Адам решительно, не оставляя мне ни времени, ни шанса все остановить. - Ты готов? - А к этому вообще можно хоть как-то подготовиться? – я запустил руку в волосы и стал метаться по комнате, я определенно не был готов. - Боюсь, что нет, - он покачал головой. - Ты не передумал? - спросил он. Я понял его с полуслова, но меня бесил сам факт того, что все они продолжали и продолжали меня спрашивать об одном и том же. - Мы не будем ее кремировать, последний раз повторяю, - ответил я, зная, что на этот раз он больше не посмеет меня об этом спрашивать. Одного моего грозного взгляда было достаточно, чтобы он замолчал, - Никто не дотронется до её тела без моего разрешения, а на кладбище, в склепе, организуем посменное дежурство. Не хочу, чтобы она испугалась, когда придет в себя… - Лукас! – крикнул мой лучший друг, но я уже вышел из комнаты, впервые оставив Кайлу одну, и начал спускаться вниз. В шатре, где еще несколько дней назад проходила наша свадьба, снова собралась вся стая, только на этот раз не по столь счастливому поводу. Я шел по проходу, опасаясь смотреть на других оборотней, от такого изобилия сочувствующих взглядов, ноги мои становились просто ватными. За мной, словно тень, шел Адам, наверное, где-то в глубине души, он боялся, что я развернусь и просто убегу отсюда. Я сжал кулаки и почувствовал, как осколок сильно вонзился в мою ладонь. Вот так-то лучше - подумал я, снова как ребенок, радуясь слабенькому приступу боли. В первом ряду я увидел Хоуп и свою сестру, которые сидели очень близко, прижавшись друг к другу. У них был абсолютно отрешенный вид, в любой другой день я бы подумал, что они под кайфом. Я повернулся к Адаму с немым вопросом. - Мы накачали их успокоительными, другого выхода не нашлось, - прошептал он и тяжело выдохнул. Смотреть на них в таком состоянии было тяжело не только мне. Я оказался не так уж и не прав, они действительно были под кайфом. Моя мама сидела чуть дальше от прохода, черная вуаль прикрывала большую часть ее лица, и только платок, который она нервно теребила в руке, выдавал ее не менее плачевное состояние. Рядом с ней сидела Мишель, которая, в отличие от моей матери, и не собиралась прятать собственные слезы. Ее тело содрогалось от непрекращающихся рыданий, и я просто не смог спокойно на это смотреть. Нужно было сказать ей хоть что-то, вот только что? Хотел бы и я иметь возможность выражать свои эмоции так же открыто.  Я остановился, хоть и не был еще готов, развернулся лицом ко всем собравшимся, дал Адаму секунду занять свое место, рядом с Хоуп, и заговорил: - Мы собрались здесь сегодня, чтобы проводить в последний путь Кайлу Найтвуд, Нашу Луну, - я замолчал, и все оборотни в зале молча встали. Их серые скорбные лица выражали больше, чем любые мои слова. Мое сердце пропустило пару ударов. Я не дышал. - Дочь. - Подругу, - я набрал полные легкие воздуха, возможно, слишком громко. - Жену, - выдавил из себя я, и это были самые сложные слова, которые мне когда-либо приходилось произносить за всю мою жизнь. Двери открылись и в зал внесли ее гроб. Джо шел первым в этой траурной процессии, а замыкала ее, как из ниоткуда появившаяся вчера, Лесси. Еще недавно Джо вел ее к алтарю, а сегодня на его плече лежал ее гроб. Я закрыл глаза, чтобы не видеть этого, разрывающего мое сердце на части, зрелища. Сжимая в руке все, что осталось от зеркала, я последний раз обратился к Кайле со своей мольбой. Я не верю, что ты умерла. Прямо сейчас ты продолжаешь сражаться, и я знаю, что твоя битва гораздо тяжелее нашей. Пожалуйста, вернись ко мне, как ты всегда возвращалась...