Ее имя - Ни кто

Странный день визитов

Женщина лежала на кровати в закрытой комнате, будто узница или пленница, счастливая в своем одиночестве и тишине. Самое время подумать, заглядывая в окно, на синее небо, на небольшие проблески облаков и яркий свет. Хозяина нет и он нескоро вернётся, не сегодня и не завтра, и быть может ещё несколько дней после. Его верного врача тоже не будет какое-то, как бы это не было странно и все необычно. Если кого к ней и пустят покормить, так это наверное, Зару, хотя после той просьбы с невестой, яростью и злостью Хасана, необходимостью выполнить и продолжить, не хотелось бы оказаться первой встречной даже в его доме, в момент возврата с той свадьбы сына. Хозяин дома вернётся не в лучшей форме и уж точно не в расположении радостного духа. И подпускать к ней мужчин и женщин?! Кого он оставил или приставил к ней? Не мог же оставить одну на столько дней? Даже любопытно немного и наверное, должно быть страшно. Должно, а не было и сама удивлялась этому.

Карима, хоть он и брат, хозяин дома вышвырнул из ее комнаты, не сам, Мирта прислал. Они такие разные и все так переплетено, будто в единый узел невидимой рукой?! Омар улыбался, но не был доволен и вообще, все это там в комнате, третий мужчина, что скрывался от невесты сына, как безумие в стае самцов, примерно, так и выглядело. Или пули в полуавтоматическом оружие, нажми на курок и не одна, а серия вылетит. Кто-то вынудил, направил и выбрал цель, об остальном думать не хотелось.

- Нам придется бежать! - говорила ее подруга за несколько месяцев до всего этого, всех событий. И все звучал взволнованный голос близкой и не единожды проверенной женщины. Это она слышала волнение подруги, а другие спокойствие, размеренность, отсутствие спешки. Женщины давно были знакомы и это сыграло свою роль, в частности, почему сейчас, как и зачем так сложно. Очередная съёмная квартира на сутки, где-то в глубинке. - Петля сжимается у горла, мосты все сгорели, и возврата не будет, ты видела новости, черт! Да, выхода-то и не осталось!

- Выход всегда есть и никогда не один! - подруге не нравились обстоятельства, немного волнения, о нескольких вариантах, голый просчет и анализ. Она часто молчала, высчитывая все эти вероятности исхода, знания что есть и рациональный просчет, хватит ли того, что есть. Как и ее спутница и порой они расходились во мнении, ведь там, где для одной был единственный выход, вторая видела развилку. - Мало бежать, нужно исчезнуть здесь, сменить все и это будет дорого стоить. Найти попутчиков, как и проводника. - Это самый сложный и непредсказуемый момент, просчитать который заранее никак не выйдет и обе они это знали. Человеческий фактор - вещь непредсказуемая и заранее ее не просчитать. - Ты же понимаешь, что где-то придется пережидать?! Пока ждём первого и второго, - делая короткую паузу, - пятого или сотого, ненавидим этот процесс и все же ждём. - Женщинам не нравился по нескольким причинам тот путь, что складывался и, если бы только можно было его обогнуть?! Но это возможно, решится в некой точке, до которой ещё нужно добраться. А пока, только начало, подходящие условия и попутный ветер, что уже вовсю был повсюду. Оставались мелочи, что решатся сами собой или с помощью кого-то. - Потом ещё на чистой вере прыгать и надеяться! - это тоже не из праздного любопытства делать придется. Но и перспективы остаться, перестали быть радужными.

- Ты не сможешь ей звонить, - горькая констатация факта, подруга лишь подчеркивает невозможность и метается по комнате, не замечая этого, - долго! Чтобы не произошло, не сможешь! - и это самое тяжёлое наверное, что предстоит, помимо неучтенных моментов, развилок, что сейчас не видны, остановок вынужденных и пережиданий. Сложное, потому что оставить мать в одном месте и знать, что вы больше не увидитесь, вне зависимости от обстоятельств. По крайней мере, не в ближайшее время. - И оставляя ее в возрасте здесь, не вернёшься домой! - усмехнется с горечью снова подруга, зная слишком много, так как вместе они давно. И тоже оставляющая по нужде что-то или кого-то, к кому не сможет вернуться.

- Его там больше нет, - женщина смотрела в окно, улыбнулась с грустью и вспомнила тот момент, - ощущения дома, после того раза, когда она выставила под давлением отчима меня из дома! - это уже не волновало теперь, спустя столько лет, прошла обида, непонимание, прошли эмоции, остался просто факт. - Мне конечно, пора бы сбежать, давно пора было, оторваться от юбки и без веской причины она бы не отпустила. - Эмоции того момента, сгладились, хоть и вышло в мороз под новый год на праздники, были договоренности, как и знание, что это неизбежно.

А так же вера в человечность, ещё была тогда и это все рухнуло в одночасье, в пятницу вечером, когда мать выбрала пьяного отчима, что поставил ультиматум, а не дочь. Конечно, она искала оправдание, выговаривала эту боли, изживала этот момент, годами, пока не отпустила, просто принимая факт.

"Бежать из золотой клетки придется!" - все думалось, глядя в окно на сад, на солнце, непривычно яркое и теплое.

Чужестранка стояла у окна, завернутая в простынь, глядя вперёд и касаясь руками живота никак не верила, в случившееся и голос Хасан все звучал и не умолкал.

- Почему я узнаю, что ты беременна, от своего врача, а не от тебя? - звучал злой голос Хасана, когда они втроём с Зарой были в комнате.

Женщина безымянная уже не первый день пыталась примириться с чудом, недоступном для нее долгие годы попыток, стараний с разными мужчинами, вердиктом врачей и смирилась, что этого не случится с ней никогда. Это не далось легко и не было просто, но это позволило ей вести тот образ жизни, что будоражил многих. Примирение внутри, что не познает радость материнства и теперь, вздрагивая, от самой жуткой ситуации, в которую только могла угодить. Того, что отдала себя во власть хозяина дома и уже насмотрелась вдоволь за короткий период на эту самую власть Хасана, вздрагивая от осознания, что вынуждена ждать подходящего момента или ситуации, не была уверена, заслужил ли Хасан прихода Олимпа? Сможет ли она его сохранить? Ребенка, что ещё слишком мал в ее утробе? Есть ли он вообще? И стоит ли верить врачу? Слишком мутному и со своими странными играми, не внушающему ей доверия, Омару? После всей сцены с женой сына Хасана, тем более.

Инстинкты ещё не проявились, на защиту потомства, от того, что сама в это не верила. В саму возможность, в то, что это ни розыгрыш, ни попытка подловить ее или вынудить на что-то. Женщина ведь не уверена в мужчине, в хозяине, не знает обычаев и традиций, не представляет, на что в этой стране могут пойти. Она чужая здесь, безымянная и все подтверждает только, что ей тут не место. Снова и снова.

"Неужели все это нужно было вынести?" - дверь откроется внезапно и войдёт тихо ступая Зара с подносом полном еды и вещами для иноземной женщины. Удивляясь, что она стоит у окна в простыне завернутая, хотя ведь не раз казалось, что нагота ее не смущает. То поведение в комнате, тот взгляд хищницы, как прижимала сопротивляющуюся Зару к стене, с какой лёгкостью отбила все удары. Задержит вошедшую не "из пугливых" женщину у стола, пока ставит поднос не бесшумно, а она не обернется, у окна безымянная иноземная чужестранка. Зара вглядывается в рисунки, не может не отметить мастерства и даже ткань подходящую видит, это запретно и влечёт этим же, таинством, недоступностью, простотой эскизов. Тем, как Хасан уже воплотил многие эскизы со стены в одежды, как подарил нескольким своим любимицам таким образом внимание.

Это знание, как и до этого из ниоткуда, необходимость и ощущение, что за ней придут и это разрушит все до основания, женщине у окна, смотрящей на сад, не хотелось этой участи для этого дома, в отношении этих и других людей, все то, где он ее найдет. Но и отделаться от ощущения, мертвой хватки большой и теплой ладони левой руки на животе, поглаживания этого, будто он уже знает, чего добивался долго, медленно и с упоением. Касаясь того клейма в виде ключа между ребрами, что сам и оставил.

Это было ужасно, даже вспоминать, как он держал ее сидя на спине, приковал руки и ноги, в зубы ремень, что не выплюнуть опоясывающий голову накинул. Хотя и не все помнилось отчётливо, она пропадала в той боли и ярости, дергалась и не получалось вырваться из его рук, этой власти, сносящей крышу страсти с ним, что подавляла волю.

- Береги зубки, моя радость! - со свойственным ему сарказмом шептал на ухо, отворачивая в противоположную сторону ее голову, чтобы не видела этого. - Мне они ещё понадобятся! Как и коготки, дикая моя! - он сидел на ее спине, рукой удерживая голову и второй шарил в интимных складках. - Я сам заказал эскиз, - радовался он, как маленький, ерзая на ее спине, - так что ты особенная, учитывая, что так я ни с кем не поступал! - он хотел добавить, что настолько башню не сносило и ей этого не нужно знать. Это обоюдно, Олимп знает и это только подливает страсти и желания пометить ее. - Цени, моя сучечка, если вздумаешь бежать! - шепотком, устраиваясь поудобнее на ней. Вытаскивает пальцы из нее, подаст знак и боль обожжет, как и ее крик, сжимание зубами какого-то ремня из кожи. - Я найду! - она дергалась и брыкалась, он держал и не мог массой ее подмять. - Из-под земли достану! - И это не все, потеряет сознание она, когда польется какая-то жидкость на то самое место. - Слышишь? Только моя! - растягивая в улыбке слова, сжимая затылок пальцами и снова играя пальцами в интимных складках. - Ммм... Какая реакция на боль... Мне может понравиться, ее тебе доставлять, котенок! - она проваливалась, просыпалась в этой боли, его этом шепоте и движениях в ней и на ней.

"Вопрос на каком сроке? - конечно, чужестранка слышит вторжение Зары, а оторваться не может, все ощущая его пятерню и ладонь на животе, вздрагивая будто от его присутствия позади нее. Мертвой хватки на собственном горле, собрата, настолько реально, что с трудом сглатывается. Олимпа, кажется, так его кто-то вскользь назвал. И не особо важно, кличка ли это или имя?! - Чем дольше затягивать побег, тем больше риск для нас обоих! Если это вообще правда?! Папаша явно знает, что мы ушли, да с размахом! - усмехнется женщина, передергивая плечами и все будто он позади нее стоит. - Знает ли о беременности? Вот в чем вопрос на миллион?" - Сжимает горло, трёт рукой о клеймо жаркой, подается бедрами обдавая ее запахом и теплом тела, шепчет в этой тишине на ухо так знакомо.

- Ах, ты ж, блядская шавка! - со смешком сухим, звучал знакомый мужской голос, того, кого тут нет и быть не может. - Я тебя клеймлю, как шалаву, - шипел мужчина ей и это пробирало от страха до мурашек, этот вкрадчивый шепоток у ее уха, собрата с его мужской нежностью, ладонью на ее животе, что ерзала по нему. Суровостью и грубостью, с которой сжимал горло, властью в ее момент слабости, позади, вжимая женское тело в мужское. Всем этим гремучий коктейлем, что ещё и взрывоопасен, а нигде ни пол слова об этом не было, - кобылку племенную или шлюшку мою личную и чтоб только мне принадлежала, - зверел он, в этом рыке, ей в кожу, кусая до крови, до стона, сжимая, как ткань или бумагу, будто всю ее в руке уместит смочь, - моя личная вещица! - с усмешкой, облизывая места укусов. - Сучка, что течет подо мной и только мне, слышишь, принадлежишь!

"Стеша так спешила, значит, наследила, в тот день, когда они меня уводили оттуда. - Помнилось все смутно, она уходила с температурой, с воспалением от клейма и тем, что после на свежий ожог, мастер наносил татуировку, не за раз. Олимп настоял и спешил, хотя мастер предлагал обезболить. - "Потерпит, стойкая, да моя радость?! Тебе ещё выносить моего крепыша! То ещё удовольствие!" - похлопывая по ее бедру, а она орала, мычала, кусая ремень, пока он снова сидел на ее спине. Сдерживал, когда рвалась и вжимал в кровать, не давая испортить работу. - Но и прям сейчас, - людей в саду было немного, всегда женщина и в сопровождении нескольких мужчин. Иногда у фонтана, женщины встречались, молодые брызгались и резвились в воде, около прекрасного и искусного сооружения, бегали дети. И это не было похоже на что-то знакомое из прошлого, никаких ассоциации, ничего, - не вариант, наверняка Хасан принял меры, ожесточив все донельзя! - Зара все смотрела на стену, эскизы, проводила пальцами по рисункам, хотя должна была снять мерки и помочь подобрать одежду. Время имело значение. - Глупо нарываться на тех, что только и ждут совершения ошибок! И придется искать союзников, а для этого, придется выжидать!" - немного сморщит носик, вернётся к столу, склоняясь и записывая, рисуя линии и чёрточки, связи навскидку, а выходил эскиз. Что оставалось лишь облачить в запрещенных образах и тканях, наряд. Конечно, она не могла выйти, но видела свои творения, не на празднике жизни, а тут, а саду и заговорщиков тоже. Интриги требовали союзников и врагов, а сад место, где никто не подумает искать.

Зара отшатнется от стола, пока чужестранка увлечена штрихами, посматривая на поднос и то, что ей уже знакомо, попробует съесть. Любопытство пересилит страх, испуг и прошлую встречу, Зара вытащит из кармана пару лоскутов, обрезки тканей, что подойдут к некоторым эскизам на стене. Хасан уже одел в них своих женщин и запретил Заре говорить, даже показывать ткани, выпускать безымянную из комнаты. Забывая про жен и наложниц в саду, это желание похвастаться повышенным вниманием любимого мужчины и хозяина. На вещи лежащие на кровати безымянная посмотрит безразлично, что принесла знакомая ей Зара, на которую без улыбки, хоть и вымученной не посмотрит.

"Сестры по несчастью?!" - мелькает шальная мысль у одной из двух женщин в комнате.

- Тебе нужно одеться! - осторожно скажет Зара, ещё пока на расстоянии от безымянной женщины. - Гость придёт. Скоро. - Все еще не представляя, чего можно от нее ожидать. - Мне нужно снять мерки. - Показывая на ленту, вроде, сантиметра.

- Поешь со мной! - удивит Зару эта просьба, тихая и спокойная речь, то, как она покорна и не напряжена. Чужестранка смотрит на кровать, обжигается напитком, пытаясь перебить приторность еды.

- Мерки! - утверждает Зара, что сначала работа, потом все остальное.

Женщина кивнет, примеряя у кровати белье, несколько их них, растягивая руками, будто подбирает на глаз, подходящее и когда форма, ткань и размер подойдут, оденет спокойно с разрешения Зары, конечно же. Встанет на середину комнаты небольшой, оставляя простынь на кровати, разводя руки в стороны.

- Сначала работа, понимаю. Приступай! - ее темные глаза внимательно следят за каждым движением осторожной женщины, изучая повадки, манеру держаться и да, различия во всем существенны. Но спрашивать не будет, ни о чем пока.

- Без союзников, - звучал голос Стеши, будто не совсем реальный и все же она сидела на кровати, рядом, - мы никуда! - к тому времени безымянной с трудом удалось приручить охранника и он с риском для жизни проводил к ней пару раз Стешу. Плату безымянная женщина позволяла ему брать, но была уверена, что не только с неё этот мужчина ее требовал. - "Попутчик" - слился! Она просила передать, что его нигде нет. - Взволнованный голос женщина, обеспокоенный тем видом и в том состоянии, что Стеша ее видит, не в первый раз кстати.

- Он у них, как и напарница! - усмехнется она тихо, но Стеша слышит, при свиснет от удивления тихо. Мужчина у двери, караулит и ни одна из женщин не уверена, что не передаст разговор потом Олимпу, щуплому или ещё кому-то. Риск везде и всюду существенный, простыни пропахли ее потом, сексом, спермой, что не кончается и лишь редкие передышки, а она не спит, как сейчас, не может от боли ожога и чернил, что впитываются в кожу. - Ускоряйся! Должны быть те, кто уступит... - все осторожнее она в словах, опасаясь бреда и того, что может проговориться. Олимп лютует и будто чувствует, подвох, он перешерстил всех, с кем встречалась его безымянная женщина в клубе и теперь Стеше многие отказывали в страхе, не только за свою жизнь.

- Ты хреново выглядишь! - Безымянная не даст к себе прикоснуться, отстраняясь, хоть и жар, испарина на всем теле. Мужчина, что приходит сюда властвовать, как собака ее обнюхивает, облизывает пот и не отпускает, пока рукой врача Славика, не окажется в ее ягодице игла с инъекцией. А потом дикая скачка. - Что он тут с тобой... - Стеше даже подумать страшно, сама она так не выглядела, а безымянная женщина не скажет. Это не важно для Стеши и не должно помешать в дальнейшем. Ведь она не может иметь детей и смирилась, а это просто чужая блажь и женщина просто не скажет вердикт врачей, зачем? Он же ещё придумает, что пострашнее. А так, пока мужчина верит в идею, он занят, отвлекается и совершает ошибки.

- Не важно! Сосредоточиться на главном! И не говори ей, о том, что видела тут! Обещай мне! - поймает руку Стеши, сжимая запястье, глядя мутным взглядом и стараясь держать себя в руках, едва ли чувствуя вменяемость. - Пообещай! - требует жёстче от Стеши, что пугается сильнее.

- Ладно-ладно! - сдается перепуганная гостья. - Не скажу. Успокойся.

- Иди! Тебе пора! - она знает, что охранник у двери нервничает, выучила его насколько это возможно.

- Я только пришла! - пытается Стеша задержаться и не понимает, что это не безопасно.

- Иди, кому говорят! - сжимая зубы до скрежета, предчувствуя что-то нехорошее. - Уводи ее отсюда! - чуть громче скажет безымянная женщина охраннику у двери, что выдохнет с облегчением, потому что нервничает, слишком тихо, что-то не так и лучше будет, если Стешу с ним поймают, чем здесь.

- Значит, такие, как я - редкость в здешних местах! - Особенно после озноба и жара, губы растянуться в улыбке, на удивление врача Омара, что все пытался ее стабилизировать, не мог найти подход. Он как-то вспомнится внезапно, наверное, своим отсутствием, непривычным или быть может даром и бредом. Тем, что был до Мириам и как в этом ее бреду теперь тоже вроде как участвовал.

Старик придет к ней в комнату, как к себе домой, входя в открытую дверь. Зары уже нет, но есть снова поднос. Женщина иноземная одета, причесана в соответствии с их традициями и в платке, Зара старалась ее привести в должный вид. Удивляясь, что чужестранка не сопровождается совсем, будто и не здесь мыслями.

Мужчина в возрасте удивится наброскам, эскизам с одеждой, с лоскутами тканей и чего-то более детального, узоров и прорисовке. В его руке книга, что старец откроет, стул со спинкой у ее кровати и великолепный вид на сад из окна, что ему понравится. Приходит в один и тот же день старик будет с перерывами и читать книгу, а женщина у стены лежать на кровати и не особо хочется говорить.

- У меня к тебе просьба, - заговорит он ближе к вечеру, ещё не темнеет, но колокол отбивал время. Мужчине в возрасте казалось, что женщина безразлична, не вслушивается в его размеренную речь и текст, выбранной им книги не случайно, - мой внук так занят, что не может проявить должного внимания к тексту, к тому что скрыто за переплётом и фасадом. - Вертел он книгу, глядя в окно на сад, перед тем, как снова уйти и вернуться чуть позже. - Я готов пойти на уступку, одну для тебя, - это сделка и старик даже не представляет, что такая женщина может попросить и это делает ставку, интереснее, - если ты сможешь заинтересовать его прочесть хоть что-то?! - это интригует, что сейчас мужчину не так влечет к иностранке, под всеми этими платками, скрытым лицом. Да поведение ещё хромает и существенно отличается, как и вся обстановка в комнате, хотя у нее нет вещей, ничего личного, кроме набросков, она вся и то, что Хасан позволяет ей вольности.

- Не зная человека, - удивит приятный сексуальный голос женщины, немного медлит безымянная, а ведь ему казалось она не слушает, - заинтересовать сложно! - скажет женщина, она и правда, не знает, сколько детей у Хасана и про его ли отпрысков идёт речь?! - Только вы не можете привести его сюда, это ведь запрещено? - и мужчина кивнет, что недопустимо, усмехнется про себя о недооцененности ее знаний.

- Если не оставлю вас наедине, то нет! - хитрит старик, это опасно, вся его затея. И все же будоражит возможностью, исключительной и как знать, единственной ли?!

- А разве не должна быть и женщина ещё одна? Для равновесия? - ее прямой открытый взгляд на мужчину, да в возрасте, но ещё очень даже привлекательного и не сказала бы, что прям седой и дряхлый старик, нет.

- Смотря, что ты попросишь взамен? - хитрые глаза выдают его заинтересованность в ее ответе. Пальцы поглаживают корешок книги, ценной видимо и все же он оставлял ее на столе.

- Почему Хасан позволил вам приходить? - прямой вопрос обескураживает и обезоруживает мужчину, он отвык, что могут спрашивать без опасения, тем более женщина. Восточные женщины коварны в просьбах, умеют манипулировать мужчинами и делают это настолько искусно, что не всегда понятно, где твои желания и мысли, а что навязано извне.

- А почему нет?! - улыбнётся обаятельно мужчина, с небольшой паузой. - Так что же ты попросишь взамен? Уступка, во многом, но не в безрассудных пределах.

- Ничего! - пожимает она плечами. - В книге есть лист бумаги, это может помочь, а может и нет! Как я и сказала, не зная человека, ничего о нем, сложно представить, чем можно заинтересовать! Это лишь подогреет интерес или ничего не изменит. В любом случае просить что-то я не вижу смысла, так исход не предсказать!

Он выйдет заинтригованный настолько, сжимая книгу в руке, чего с ним не случалось очень давно. Далеко не отойдет, перелистывая страницы. Найти экземпляр книги, на доступной для гостьи языке, было не просто, а уж получить что-то в дар бескорыстно и вовсе подарок небес.

И какого же будет удивление старика, когда он найдет лист бумаги, как женщина и сказала. Не догадываясь, в какой момент, фактически при нем с перерывами в стихах ей удалось обыграть сюжет, который по его мнению не слушала. Не сильно отклоняясь от сути, но и не закончив творение, что только раззадорило не только Мирака, да и мудрого старца, коим считал себя мужчина. И да, внуку станет любопытно и он заберёт книгу, как и хотел старик тем же вечером, вчитываясь в текст.

- Вы в порядке? - выведет из транса снова ее мягкий и приятный голос. Старик вернулся поздно из дома внука, немного задумчивым и без книги. Смотрит на женщину в платках, в одеждах и все же чуждую здесь, а ведь таких, как она было много и не таких все же. Так вправе ли он просить ее снова? Может ли позволить этому случиться? И что за последствия могут настигнуть?

- Это сработало, - сам не верит, старец, вот только радости женщина не видит, хотя лёгкая улыбка тронет ее губы, - так что можешь просить в допустимых пределах, конечно. - Спохватывает он же.

- Небольших обрезков тканей у Зары. Лоскуты, кусочки разных тканей, не пригодных для чего-то еще.

- И это все? Неравноценно же?! - не верит в такую мелочь, но согласится старец, не ему и не в этом положении он, чтобы торговаться, хотя и не сопоставима плата с просьбой, на взгляд мудреца.

- Мне достаточно! - осторожничает женщина, не все это и не просто так, снова пришел старец. Тревожит его что-то и ей кажется, что будет ещё одна просьба. Хотя и странно, что из всего дома, в столь поздний час, он явился к ней. - Это ведь не все? - спросит она старца и он усмехнется ее прозорливости.

- Верно! - грустно улыбается старец.

Опасную игру он затеял, не представляя как подступиться к просьбе и даже если она согласится, что маловероятно, это не просто и нелегко во всех смыслах, несёт в себе угрозу для всех и каждого. Так ещё и провернуть все это, та ещё нелёгкая работёнка. Точно количество дней отсутствия Хасана, как и Омара неизвестно, и только это не позволяет мудрому мужчине медлить. Он, итак, потратил полутора суток на прелюдию. Исход не предопределить наверняка и стоит ли оно того, тоже.

Хасан запретил кому бы то ни было приходить к ней и все же старец здесь. Зара приходила с дарами в виде пищи и одежды, ему донесли. Хотя все ещё не понимает старец, почему она не уходит? Иноземная чужестранка, не может? Хасан ли ее держит здесь? Или она его? Хотя, учитывая, что делает сын сейчас для Юсуфа, зная наверняка, что эта женщина помогла им и как именно. Это ведь тоже было опасно и все ещё! Как и с Зарой было! Так что навряд ли она держит Хасана! Не намеренно, как ему кажется, но уверенности нет.

Однако, Мирак забрал книгу, заинтригованный стихом, в поисках ответов, внук немного повеселел в присутствии деда. Пока мать снова через слуг не передала что-то, от чего Мирак поник и засуетился, не рассказывая всего деду, его мать не пускает гостей и снова в истеричном состоянии. Гостей мужчин, она не примет, хотя старика пустит, не чуя угрозы.

Так что да, его второй или далеко не единственной просьбой,

что озадачится женщину, не понимая, чем может помочь?! Но он попросит эту только начавшуюся ночь в доме второй жены Хасана и не понимает сам зачем ему это? Сделать жизнь Мирака легче? Чем же она может помочь? И может ли на самом деле? Не делает ли старик хуже?